– Но ничего – даром. Что вы ему должны, Барбара?
Женщина посмотрела на него. Томас заметил, насколько измученным было ее лицо. Она казалась абсолютно сломленной, и он знал, что это связано с Таймуллой Ажаром. Она настаивала на том, чтобы они расстались в аэропорту в Пизе. Он хотел провести несколько дней вдвоем с Хадией, объяснила она. Только они вдвоем, и больше никого, чтобы восстановиться после всего того, что случилось в Италии. Больше она ничего не знает.
Относительно Митчелла Корсико Барбара полагала, что его покрытая стетсоном голова появится на ее горизонте, когда ему опять потребуется информация. И тогда она, естественно, будет первой, к кому он обратится. И ей придется подчиниться. А что ей еще остается? Конечно, размышляла Барбара, она может попросить о переводе. Ведь вряд ли она потребуется Корсико как источник информации, если продолжит свою службу в… скажем… Бервике-на-Твиде. И она так и сделает, если это понадобится. Изабелла об этом уже знает. Более того, все документы о ее переводе уже заполнены, подписаны, проштампованы и убраны в ящик стола суперинтенданта.
– Я у нее на коротком поводке. Но ведь я сама этого заслужила, – сказала Барбара.
Линли не мог не согласиться со справедливостью данного замечания. И все-таки он наблюдал за тем, как Хейверс направляется к своему бунгало, и был расстроен при виде ее опущенных плеч. Он хотел бы, чтобы у нее была другая жизнь. Но не понимал, как она сможет достичь ее.
Когда инспектор позвонил в соответствующий звонок, рядом с табличкой «квартира № 1», Дейдра сама открыла ему дверь. Квартира № 1 находилась сразу же справа от входа. Она улыбнулась и спросила: «Ужасное движение?» Томас вздохнул, ответил: «Лондон» – и поцеловал ее.
Она впустила его в квартиру № 1 и закрыла за ними дверь. Услышав звук закрываемого замка, Линли приободрился. Но затем напомнил себе, что Дейдра Трейхир была взрослой девочкой и прекрасно могла постоять за себя. Однако, когда он увидел ее апартаменты, то засомневался в этом.
Это было ужасное место, в котором комнаты располагались по кругу и каждая следующая была хуже предыдущей. Они начали с гостиной, которая была выкрашена в ярко-розовый цвет, с батареями, выкрашенными в не менее роскошный голубой. Пол был деревянным и когда-то был лавандового цвета. Мебель отсутствовала, и Томас не мог отделаться от мысли, что это было только к лучшему. По периметру квартиры проходил узкий коридор, одной из стен которого была заделанная лестница; ею когда-то пользовались, когда весь дом принадлежал одной семье. Из коридора можно было пройти в единственную спальню, оклеенную винтажными обоями шестидесятых годов. Они напоминали о Карнаби-стрит[416]и использовании психоделических наркотиков. Занавески на единственном окне были не нужны: окно просто было закрашено. Выбор художника пал на красный цвет.
В следующей комнате находилась туалетная комната с умывальником, ванной и унитазом. Здесь окно было закрашено голубым.
Затем располагалась кухня, в которой было место для стола и стульев, но не для холодильника или плиты. Догадаться, что это кухня, можно было по большой раковине. То, что в ней не было кранов с водой, уже не имело значения. За кухней, как объяснила Дейдра, располагалось то, из-за чего квартиру надо было обязательно купить. Это был садик, который принадлежал только ей. Когда она освободит его от грязи, растений и, особенно, от холодильника и плиты, через проломы в которых росли сорняки, он будет просто очарователен, правда?
Линли повернулся к женщине.
– Дейдра… Дорогая… – Он остановился, затем продолжил: – О чем вы только думаете? Ведь жить здесь невозможно.
Она рассмеялась.
– А я очень рукастая, Томми. Все, что здесь нужно, – косметический ремонт… ну, конечно, кроме труб в кухне, для которых понадобится человек, который разбирается в этом лучше, чем я. Но если забыть об этом, то скелет квартиры совсем не плох.
– Мне приходят мысли об остеопорозе.
Дейдра опять рассмеялась.
– Я люблю трудности. Вы же об этом знаете.
– Вы же еще ее не купили? – с надеждой в голосе спросил Томас.
– К сожалению, я не могу этого сделать, пока не продам свою квартиру в Бристоле. Но мне предложили опцион, и я счастлива. И могу пока пожить здесь. Так что все без обмана, нет?
– Ну, конечно, – согласился Линли.
– Не вижу большого энтузиазма с вашей стороны. Но подумайте о ее преимуществах.
– Я весь внимание и уже готов восхищаться ими.
– Так вот, – Дейдра взяла его за руку, и они вернулись в гостиную, хотя в узком коридоре им приходилось быть осторожными. – Первое – это то, что квартира расположена не очень далеко от зоопарка. На велосипеде я могу добраться до него за пятнадцать минут. Не надо связываться с транспортом. Я могу даже продать свою машину. Я этого, конечно, не сделаю, но смысл в том, что транспорт мне не нужен. Это, и сама возможность немного размяться… это просто восхитительно, Томми.
– Не думал, что вы еще и велосипедист, – мягко сказал Линли. – Роллер-дерби, турниры по дартсу, велосипед… Да вы просто полны сюрпризов. Я что-то еще упустил?
– Йога, бег и лыжи, – ответила женщина. – Еще я занимаюсь альпинизмом, но не так часто, как мне хотелось бы.
– Я посрамлен, – заметил Томас. – Для меня поход на угол за газетой – уже целое событие.
– Я знаю, что вы меня обманываете, – сказала Дейдра. – Я вижу это по вашим глазам.
Он улыбнулся и поднял бутылку шампанского, которую принес с собой.
– Я думал… Должен сказать, что я ожидал чего-то другого… Что мы расположимся на мягком диване. Или в очаровательном саду. Или, на худой конец, устроимся на толстом персидском ковре. Но в любом случае, давайте обмоем квартиру и пропишем вас в Лондоне, со всеми вытекающими последствиями.
Ее губы изогнулись в улыбке.
– Не вижу причин, почему мы не можем этого сделать. Вы же знаете, что в душе я девушка простая.
– И что же нам для всего этого понадобится? – спросил Томас. – Я имею в виду, для квартиры.
– Как ни странно, для этого мне понадобишься только ты.
Белгравия, Лондон
Томас явился домой сразу после полуночи. Он был переполнен эмоциями, в которых надо будет еще разобраться. В первый раз в его жизни появился смысл. Что-то очень хрупкое, что было разбито в прошлом, было тщательно восстановлено по кусочкам.
В доме было темно. Дентон, как всегда, оставил гореть единственную лампочку внизу лестницы. Линли выключил ее и в темноте поднялся по ступенькам. Он прошел в свою комнату и там, нашарив на стене выключатель, зажег свет. Секунду он стоял, рассматривая свою спальню: громадная деревянная кровать, комод с ящиками, два платяных шкафа. Молча пересек комнату и подошел к стулу с расшитым сиденьем, который стоял перед туалетным столиком. На его стеклянной поверхности все еще стояли духи и разные баночки Хелен, которые никто не трогал с того трагического дня.
