умиротворённой улыбке, а руки потянулись вперёд, зазывая к себе.
— Ваше Высочество, я бы попросила, — ухмыльнулась ворожея и подошла ближе, совсем чуть-чуть, чтобы он не дотянулся, пока не исполнит.
— Это что-то новенькое, — присвистнул красноглазый. — Хорошо. Ваше Высочество, не соблаговолите ли Вы снизойти до своего верного слуги и подарить ему хотя бы крошечную часть Ваших животворящих поцелуев? — он забавно поиграл бровями, а потом сел на кровати, опуская ноги на пол, и поклонился в пол.
— Я подумаю, — сохранила интригу блондинка.
— Ну малыш, ну иди ко мне, я уже весь замёрз без тебя.
Цокнув от того, что он так быстро сдался, она, так и быть, подошла к нему и опустила руки на могущественные плечи.
— Я тоже соскучилась, — тихо просипела ведьма.
— Моя девочка. Мои девочки, — исправился мужчина, положив ладони на её бёдра и трепетно поцеловал животик. Иногда Астарот был чертовски милым.
— Интересно, на кого она будет похожа? — мечтательно спросила Корделия, ложась на его грудь.
— Надеюсь, на тебя. Мини-Делия, что может быть лучше? — лучше одной Корделии только две Корделии. — Но характер нужен определённо мой, — ухмыльнулся чёртик.
— Это ещё почему?! — недобро уточнила колдунья.
— Ты вредная и вспыльчивая. Это, конечно, меня постёгивает, но если наше солнышко будет такой же, я сойду с ума, — притворно-устало ворчит брюнет и смеётся, когда получает подушкой по наглой роже.
— Я вредная?! Это ты вредный!
— А у тебя весомые аргументы, я смотрю.
— Да ну тебя! И вообще, ты от меня без ума, несмотря на все мои заскоки, — победно усмехается та, чуть задирая подбородок.
— Такое мне крыть нечем, — показательно досадно отвечает демон. — Всё, сладкая, надо отдыхать.
— Подожди, мы ещё имя не придумали. Она уже скоро родится, я чувствую.
— Ты хочешь сделать это прямо сейчас? — удивительная женщина. Только что зевала, а теперь сна ни в одном глазу.
— Да.
Он решает не спорить, чтобы не нарваться случайно на претензии в стиле: «Тебе всё равно на меня и нашего ребёнка!». Уже проходили. Делия с нестабильными гормонами всё равно что пороховая бочка.
— И какие же у тебя идеи, золотце? — она поворачивается на бок, хотя очень хотелось бы на живот, немного морщится от того, что уже какой день сильно болит грудь, и успокаивается, кода Астарот обнимает её сзади, ласково убирает с шеи волосы и утыкается в неё своим сухим тёплым носом.
— Ну. я думала над Джил и Николь, а ты? — девушка переплетает их пальцы, пытаясь тянуть его на себя, желая большей близости, желая чувствовать его сильнее. Ведьма не раз слышала, что мужчины не всегда понимают своих жён или девушек, стараются отгородиться от них во время беременности, чтобы не попадаться под горячую руку и просто терпеть их не могут. Примерно к такому она и готовилась. Но вот Астарот в этом случае весь превратился в образец мужества и понимания. Ни упрёка, ни криков, ничего такого, что могло бы задеть. Он стойко терпел все истерики и выполнял любую прихоть, если она была неопасной и разумной. Он всегда оставался рядом, хотя, если честно, Делию порой от самой себя подташнивало, она с ума сходила то от тошноты, то от перемен в организме, то от гормонов. И такая поддержка от брюнета вызывала в ней благодарность и трепет. Не убежал. Просто лучший мужчина в мире.
— Николь очень красиво. Но Джил…не находишь немножко грубоватым? — мужчина сполз вниз, целуя её между лопаток, думая о том, что здесь должны быть крылья.
— Возможно. Ай, щекотно, — смеётся белокурая. — Твои варианты?
— Мои, — он возвращается на прежнее место и прокладывает дорожку из поцелуев от фарфорового плечика к мочке ушка и через силу успокаивается. Нельзя. — Мне нравятся Линда и Рене.
— Тогда пока оставляем Рене и Николь, Линда мне не очень нравится, — на этом девушка чувствует, что вырубается, и ещё теснее жмётся к нему, пригреваясь. — Подумаем ещё. Надо всё хорошенько взвесить. Спокойной ночи.
— Сладких снов, Ваше Высочество, — лёгкий поцелуй в макушку.
* * *
Делия готовила кушать, то и дело отвлекаясь и бегая в детскую, проверяя, всё ли в порядке. Оставалось только дождаться, пока демон разберётся со всеми проблемами в Аду и вернётся к ним домой. Потом можно будет поспать, ложась на кровать рядом с детской постелькой, слушая, как Астарот пытается петь колыбельную для жены и дочери, покачивая качалочку с малышкой, а свободной рукой поглаживая по голове уставшую, но счастливую маму. Каким бы умелым и идеальным во многих вещах не был брюнет, петь, по мнению Корделии и многих окружающих, не умел совсем. Однако Рене, их трёхмесячной малышке, до безумия нравилось. Она открывала рот, будто собиралась произнести хвалебную речь, и улыбалась, после чего сворачивалась клубочком, беря папу за палец, и умиротворённо закрывала глазки.
Белокурая родила довольно быстро, едва начался шестой месяц, примерно через десять дней после того, как родители начали думать над именем. Рожать ей помогала Миртл и заколдованная акушерка, вызванная на дом. Позволить себе рожать в больнице Корделия не могла: никто не знал, как будет выглядеть малыш от демона. Поэтому было принято такое решение. Девочка не хотела появляться на свет в течении восьми часов, мучая ведьму сильнейшими схватками. Если бы не сидящий рядом, держащий за руку, муж, она бы точно умерла, так ей казалось в тот момент. Ей было ужасно страшно, и за себя, и за дочку. Казалось, что она горит, потом, что ей переломали все кости. Астарот накладывал заклинания на смягчение боли, но они слабо помогали, целовал в лобик, гладил, успокаивал, сам чуть ли не плакал, слыша её душераздирающие крики. Но как только заплакала впервые их доченька, их свет, вся боль внезапно куда-то ушла, и всё перестало иметь значение. Делия только тянула руки вперёд, желая прижать маленький комочек счастья к своей груди. В тот момент существовала только она и малышка, которая быстро успокоилась, чувствуя рядом родного человека. Тогда Корделия поняла, что самая-самая счастливая девушка во всех мирах, мирно засыпая, улавливая сквозь радостные речи Миртл благодарности Астарота. С рождением дочери он полюбил ведьму ещё больше, хотя думал, что больше невозможно.
В свои три месяца Рене выглядела на целый годик и недавно, пару дней назад, сделала свои первые шаги. Она быстро, будто слыша мысленные пожелания матери, начала называть её мамой, а Астарота папой, от чего тот аж покраснел, услышав впервые и, кажется, пустил слезу, от чего уже Корделия чуть не свалилась без сознания. У девочки уже была небольшая причёска. На радость брюнету малышка оказалась такой
