– То, что я должна сделать, никак не связано ни с тобой, ни со мной, ни с нашими отношениями. Я не лезу в твою семью, Томми, и не хочу, чтобы ты лез в мою.
Хотя он-то как раз хотел, чтобы она «лезла» в его семью. И достаточно откровенно намекал на свое желание показаться вместе с ней в Ховенстоу, где смог бы представить ее брату, сестре, матери и племяннице. Но Дейдра уже достаточно давно и всячески уклонялась от этого.
Томас решил, что в какой-то момент она сама захочет появиться в его семейном гнезде, потому что лишилась своего небольшого коттеджа в Полкер-Коув, который решила передать Гордону и Гвиндер Уди – своим брату и сестре, взрослым близнецам. Дейдра посчитала, что они должны уехать из дома на колесах, который ее отец отказывался оставить, будучи уверенным – несмотря на годы неудач, – что еще сможет разбогатеть на промывке оловянной руды в проточной воде. Так что теперь близнецы должны были поселиться в уединенном убежище их старшей сестры – небольшом домике, в котором Дейдра скрывалась в свое свободное время, когда была еще сотрудницей Бристольского зоопарка. Она сказала Линли, что, как ему известно, коттедж достаточно большой. У каждого из близнецов будет своя спальня и общая ванная комната.
На вопрос Линли: «А как же ты, Дейдра? Я же знаю, что значит для тебя этот коттедж?» – она ответила, что сможет спать на диване, когда захочет туда приехать.
– Но это уже не будет уединенным убежищем.
– Может быть. Посмотрим. Но я не могу оставить их жить в этом жалком доме на колесах. И это единственное решение, которое пришло мне в голову. Маловероятно, что они захотят переехать в город.
– А сами-то они хотят уехать из этого дома на колесах?
– Конечно, они напуганы. А как ты думаешь? Они жили в этой дыре с того момента, когда им исполнилось восемнадцать, и переехали туда из мест, которые были во много раз хуже. Они достойны лучшего. И коттедж – это именно то, что им надо. А я рада отдать его им.
– Но мне не нравится, что ты…
– Томми, наши жизни – твоя и моя – слишком отличаются одна от другой, чтобы мы могли понять друг друга.
– А вот это не совсем так…
– Ты так думаешь?.. А ты представь себе, что тебя забрали у родителей и что ты оказался в Фалмуте, в прекрасной семье, в условиях, о которых не мог даже мечтать. А теперь представь себе: ты вдруг узнаешь, что вся эта роскошь, в которой ты купаешься, это именно то, чего напрочь лишены твои брат с сестрой в тех семьях, в которых их поселили. И попытайся представить себе, что бы ты почувствовал в этот момент.
– Я понимаю.
– Откуда? Ты этого не пережил – значит, не можешь этого понять. Они – Гордон и Гвиндер – были лишены в жизни всего, и я хочу, чтобы это наконец осталось в прошлом. Называй это чувством вины или как хочешь, но я ни за что не допущу, чтобы вторая половина их жизни оказалась такой же ужасной, как первая.
Томасу не нравились эти ее намеки на некоторую утопичность происходящего. Дискуссию можно было продолжать до бесконечности, так что он четко чувствовал, когда ей лучше дать заглохнуть. А вот на то, чтобы положить ей конец раз и навсегда, – на это у него мудрости не хватало.
Но постепенно он убедил себя, что во всем этом есть и нечто положительное: хотя Дейдра несколько месяцев спала на полу своей лондонской квартиры, пока ее переделывали, он считал маловероятным, что ей понравится спать на диване в собственном коттедже, когда у нее будет возможность вырваться в Корнуолл из Лондона. А это значило, что в конце концов она почти наверняка согласится на несколько большее убежище в Корнуолле, чем то, которое у нее было, – на его семейное гнездо возле Ламорна-Коув.
Естественно, что Хейверс заявила по данному поводу: «Я бы не поставила на это, сэр», но чего еще можно было от нее ожидать… В сверхоптимизме эту женщину никак не обвинишь.
– Знаешь, все это может очень плохо кончиться, – сказала Дейдра, словно услышав его мысли о Барбаре.
Оценив то, что она решила сменить тему, Линли беззаботно соврал:
– Возможно. И я это знаю. – Правда, он не представлял себе, как такое может произойти. Инспектор был уверен, что его план завершится блестящим результатом, за который Барбара будет благодарить его до конца своих дней.
– Рада это слышать. Но, честное слово, Томми, неужели все обязательно должны там быть?
– Тогда все будет выглядеть не так надуманно, – объяснил Томас. – И потом, Уинстон нам просто необходим – для того, чтобы отвлечь на себя внимание, правильно?
– А его родители тоже?
– А вот это нечто, чего я не смог бы предотвратить, даже если б попытался. У Уинстона от родителей нет секретов, а Барбара Хейверс в туфлях для чечетки может быть еще более забавна, чем Барбара Хейверс, берущая уроки кулинарного искусства у Элис Нката.
– А остальные?
– Остальные? Это ты о Дентоне?
– Прекрати разыгрывать из себя невинную овечку. Я и о Дентоне, и о Симоне, и о Деборе, и о Филипе Хейли с женой… Я никого не забыла, Томми?
– Думаю, что будут еще родители Доротеи, но в этом я точно не виноват.
– Ты просто невозможен, – заключила Дейдра. – Никогда не думала, что ты можешь вести себя как озорной мальчишка.
Танцевальный фестиваль проходил недалеко от того места, где девушки все это время занимались чечеткой. Местный клуб предоставил для действа свой зал. Естественно, что Хейверс предпочитала не распространяться на эту тему. А Доротея, напротив, с удовольствием дала Линли адрес странички в Сети; на ней он смог найти подробную информацию о месте, времени и названиях номеров, которые должны будут поразить их.
«И это действительно будет поразительно», – подумал Томас. Он, как никто, был готов любоваться на то, как Барбара и Доротея под дробь чечетки войдут в историю.
Саутхолл, Лондон
Барбара была сама не своя. Их номер не только передвинули туда, что на эзоповом языке все называли Вторым Актом, но и даже там он был поставлен предпоследним. А это означало, что ее план слинять из клуба через час после того, как она в нем появится, потерпел крах. Но еще хуже было то, что, глядя в зал из-за занавеса, она заметила Уильяма Нкату. Трудно было не заметить его шесть футов четыре дюйма[249], а родители сержанта, которые, по всей видимости, тоже прибыли, чтобы полюбоваться на ее унижение, были не намного ниже его.
Появление Нкаты было не просто неприятностью. Это был удар ниже пояса. Но потом Барбара увидела Саймона Сент-Джеймса с женой Деборой – давних друзей Линли, – и… а это что, Чарли Дентон усаживается в кресло рядом с проходом возле… возле отца Деборы, почти заслоненного тремя женщинами в парандже? Увидев их, Хейверс сменила свое раздражение тем, что сделал Линли, на зависть к этим трем женщинам, закутанным в черное. Большой лоскут материи любого цвета на ней самой сейчас совсем не помешал бы. Все, что угодно, лишь бы ее не видели в костюме, придуманном Доротеей.
