бы вам имя «Чудо»…
— В самом деле? Спасибо…
— Это, если сокращённо. Если полное имя, то «Чудовище»!
— Что?!!
Гости уже взахлёб хохотали. Анита сидела красная, с бледными пятнами. Похоже, подобный отпор она раньше не встречала.
— Вы хоть знаете, сударыня, что такое «невинность»? — по всей видимости, решила её добить Катерина.
— Знаю! — вскинулась Анита, — Я, можно сказать, сама — невинность! С одной стороны…
Гости за столом опять грянули дружным смехом. Я сам только через пару секунд понял, что имела Анита в виду. И тоже не сдержался, фыркнул. Нет, надо же: «с одной стороны — я невинна!». Смешно же!
— А хотелось бы, чтобы вы были невинны, по крайней мере, с двух сторон! — припечатала охальницу Катерина, — Чтобы рот тоже!..
Гости просто согнулись от хохота. Кажется, кто-то упал под стол. Не от вина, от смеха.
— … чтобы рот тоже не изрыгал непристойностей, — сжалилась Катерина, — Чтобы уста оставались невинны.
Поздно! Первый смысл про «невинность рта» уже глубоко запал в хмельные головы. Вдоль всего стола посыпались едкие и ядрёные шуточки. Это был полный провал Аниты. Девушка вспыхнула, быстро вскочила и убежала из трапезной, провожаемая насмешками. Мне её даже жалко стало. Столько гостей — и все на одну девушку набросились! С другой стороны, должна же была думать, кого можно задирать? Ну и задирала бы слегка туповатого барона Пауля с его гербом в виде вепря. Нет же, полезла, куда не следует! Вот и получила по заслугам.
— Жёстко ты эту Аниту! — шепнул я, когда мы возвращались в свои комнаты после пиршества.
— Подумаешь! — пожала плечами Катерина, — У неё должность такая, вызывать на себя общий смех.
— Должность?..
— Ну, да. Это же шут! Точнее, шутесса. Разве ты не обратил внимание, что она была во всём жёлтом?
— Обратил, — сознался я, — И что? Цвет золота…
— Жёлтый — испокон веков цвет шута! — пояснила девушка, — Ни один приличный человек по собственной воле жёлтую одежду не наденет! А у неё ещё и шапочка соответствующая, с ушами!
— Подожди! Так вот в чём соль шутки про то, что одежда Аниты уже триста лет из моды не выходит! Это одежда шута! Поэтому все смеялись!
— Конечно.
— Но она же называла барона Зигурда дядюшкой! Его племянница — шутесса?!
— Почему «племянница»? Это традиция такая, чтобы шут называл своего господина как-то по родственному. Чаще всего «куманёк» или «дядюшка», но бывает и другое.
— Ага! А как понять, правда ли это её дядюшка, или это шутка шутессы?
— Та, по одежде, балда! Если говорит шут — то шутка.
— Вот оно как! — я основательно задумался, — Получается, ты перешутила придворную шутессу барона?!
— Я отразила её шутку! — нахмурилась Катерина, — Не более. Ни над кем из гостей, и тем более, над хозяином, я не подшучивала. А у шутессы роль такая — быть предметом насмешек. Тут уж не моя вина.
* * *
Рано утром мы покидали гостеприимный замок, разумеется, после утренней службы. Сам хозяин вышел нас проводить. Я стоял недалеко от Катерины, поэтому расслышал, как девушка негромко спросила барона, почему она не видит Аниту.
— Пустяки! — усмехнулся Зигурд, — Анита всё ещё переживает, после того, как над ней вчера посмеялись. Поделом ей! Я ведь, предупреждал её, чтобы не смела шутить над крестоносцами! Не послушалась, глупая! Но вы, сударыня, были великолепны! Острый ум, острое слово… Уверяю вас, вы могли бы стать шутессой и при королевском дворе!
— Сомнительный комплимент! — насупила брови девушка.
— Отчего же? Уверяю вас, при королевском дворе шутами служат и графы. Да не всякие графы, а только лучшие из них. Достойнейшие. Только им позволено подшучивать над королевским величеством и его гостями. А гостями короля вполне могут оказаться и послы других стран, от которых многое зависит, в том числе, мир или война. Я считаю, вы бы справились, сударыня!
— Сомнительный комплимент! — упрямо повторила Катерина и поискала глазами вокруг.
Я понял её мысль и подскочил ближе, протягивая руку. Катерина грациозно оперлась о мою ладонь и села в карету. Не пожелав принять руки Зигурда. Барон усмехнулся и приветливо помахал ей рукой. А потом так же приветливо махал вслед всему нашему посольству, убеждая нас непременно заехать в гости на обратном пути.
Краем глаза я заглянул в окно кареты. Катерина сидела надутая и рассерженная.
[1] Какарорум, город в Монголии, во время путешествия Андре де Лонжюмо — столица Монгольской империи.
[2] Итиль — древнее название Волги.
[3] Хан… желает вина… Любознательному читателю: кто сейчас сказал, что монголо-татары не пили вина? Что им вера не позволяла? Гильом де Рубрук пишет, что первое его представление хану не получилось, потому что переводчик был пьян и не мог переводить, а потом и сам хан нализался… И позже многократно описывает пьянки хана Мунке. Думаете, это ложь? Но достоверно известно, что дядя Мунке, Угэдэй-хан, страдал от алкоголизма и впоследстаии умер от этого. Был не прочь выпить и двоюродный брат Мунке, Гуюк-хан. Это установленные факты. Почему же мы не должны верить Рубруку про самого Мунке? Авторы — верят!
[4] …не втыкали концов… Любознательному читателю: быть может, подобные намёки нам кажутся грубыми, но в Средние века шутки «ниже пояса» были обыденностью и никого не шокировали даже на королевском пиру. Позднее, в эпоху Ренессанса, шутки стали утончённее, произносить непристойности стало неприличным, а ещё позднее — просто опасным! Можно было потерять репутацию! Впрочем, в наши дни подобные шутки опять входят в моду… Уж не дичаем ли мы? Не возвращаемся ли в Средневековье?..
Ниже — изображения знаменитого "серебряного дерева", как его представляли разные художники. Третье изображение — современная реконструкция, установленная в Улан-Баторе (Монголия). Что из этого наиболее подходит под описание Гильома де Рубрука, авторы оставляют решать нашим любимым читателям. Кстати, вы можете поделиться с нами своим мнением. А мы произведём подсчёт голосов! Если, конечно, будет что подсчитывать.:)
Глава 56. Через Альпы
Меряй не пройденный путь, а остающийся.
Публий Овидий Назон.
Бранденбуржское курфюршество-Венеция-Флоренция-Италия, Гармиш-Инсбрук-Бриксен-Бальцано-Тренто-Рива дель Гарда-Верона-Мантуя-Модена-Болонья-Прато, 26.10–04.11.1410 года.
— Что ты делаешь? Что-то случилось? — Катерина выглянула из кареты как раз тогда, когда я водил ладонью перед глазами.
— Странное ощущение! — признался я, — Словно в глазах какие-то точки плавают…
— Такое бывает, при утомлении, — согласилась девушка, — Ты не утомлялся?..
— Нет, с чего бы?.. — задумчиво ответил я, — Хотя ночью спалось плохо. Уж очень зябко было! Только под утро, когда
