Элиана захихикала вместе со всеми.
– А ты уверена, Тилла, что Надри хотел, чтобы она именно отнесла тарелки? Может, он хотел чего-то еще от нее? И когда она отказалась предоставить это «что-то еще», то он и придумал всю эту историю?
Айме покачала головой, вступая в общую беседу:
– Может быть и так, ведь Надри лишился достоинств еще мальчиком, так что все возможно, все возможно… И никого же в саду и не нашли, охрана побежала искать – но все было тихо.
– А может, Надри просто попробовал слишком много травы миражей? – неожиданно открыла рот Хафа.
Элиана осмотрела себя в зеркало, поправила ожерелье и серьги и велела накрыть на стол сладости и кофе. Она вообще не была уверена, что все это произошло на самом деле – или по крайней мере, произошло именно так – слухи разрастались до неимоверных размеров, и начальное происшествие вполне могло быть простой руганью между евнухом и уборщицей коридоров.
Но позже, когда в ее двери постучались, и Айме объявила: «Благородная и высокочтимая Дарая пришла проведать вас, госпожа», свежая сплетня была с удовольствием повторена, обрастая новыми умозаключениями.
Рабыни Дараи с огромным интересом рассуждали, к кому бы это мог пробраться за стены сераля мужчина. Назывались всевозможные имена, глаза говоривших горели, в головах прокручивались всевозможные сценарии.
– Ой, а вдруг это к досточтимой Сивиан заявился обожатель? – шепотом предполагала одна из рабынь. – Говорили мне, что недавно ее навещали родственники, и был там вроде брат по отцу. Но кто же знает, что там за братья, так любой может назвать себя кем хочешь.
– Кто же из семьи позволит такое? – удивилась Тилла. – Никто не хочет оказаться в опале, никто не приведет чужого мужчину!
– Так он родственник, просто дальний, скорее всего, представили за брата, чтоб глянул на герем, – вздохнула Дарая, которая тоже с удовольствием слушала все это, и в глазах ее уже было видно зарождение плана, который позволит если не подвинуть соперницу, то сможет доставить определенные неприятности для начала.
Элиана тоже старалась не упустить ничего – слухи, интриги и сценарии атак рождались во время столь милых бесед ежедневно – и надо было всегда быть в курсе всего, чтобы успеть предотвратить удар, направленный на тебя.
На прошлой неделе так успели дискредитировать одну из новых одалисок, заявив, что она прячет у себя в комнате мужскую одежду, чтобы удрать к любовнику во время посещения терм. Рековин действительно нашла мужские штаны и кафтан, но сама несчастная уверяла, что ей их подкинули. Доказать ничего не удалось, но на всякий случай девушку удалили из верхних комнат, чтобы не подвергать сомнению чистоту всего гарема, и чтобы господин был уверен, что его наложницы в мужской одежде из терм не бегают. Что, конечно же, не совсем соответствовало истине – просто далеко не всех ловили. А место прогнанной и ее комнатку заняла одна лесная эльфийка с умными глазками и очаровательным личиком. Ее ужас при обнаружении мужского платья был так велик, рот ее приоткрывался в таком изумлении, что сразу было ясно – она-то никогда себе такого не позволит!
В конце концов все решили, что самое время прогуляться по парку – луна светила так ярко, а факелы освещали все аллеи. Милой стайкой они поспешили туда, присоединив к компании еще нескольких рабынь, чтобы никто не подумал, что супруги господина обделены свитой. Проходя к воротам, они столкнулись с Гудул, которая шествовала со своими рабынями. Та тут же окликнула супруг, затем подобралась поближе и спросила тихо:
– О лучшие алмазы ожерелья нашего господина, слышали, что говорят про Рэно? К ней в комнаты пытался пробраться мужчина днем!
Явно сплетню следовало обсудить со всеми и прийти к какому-то однозначному решению, кого же видел Надри – так подумала Элиан. «И пытался ли поймать он вообще кого-то? Может, сам споткнулся и уронил этажерку, а затем придумал нападение, чтобы не наказали», – мысленно добавила она.
Элиана дни и ночи проводила в тоске, и единственной, хоть и нечастой, отрадой стали для нее часы, проведённые с Дамиром. Только ему она могла доверять среди всех, кто обитал в серале. И её не волновало то, что Раманга вряд ли будет рад узнать, что его супруга завела себе нового друга. Элиана даже мечтала об этом, в надежде на то, что тот вспомнит наконец о ней и осознает, что потерял.
Дамир был хорош собой, строен и темноволос. Элиана слабо представляла, что могла бы когда-нибудь ответить на его чувства – слишком восторженным был его взгляд, когда он смотрел на неё. Да и не думала она никогда о том, чтобы заводить отношения на стороне.
Она потребовала, чтобы Истан время от времени отпускал её погулять в сопровождении одной только служанки, а ту подкупала драгоценностями, которых Раманга присылал ей, как и всем остальным жёнам, в достатке.
Хафа молчала о том, что, выбираясь на уединённую полянку в самой глубине сада, Элиана часто усаживается на траву – и Дамир, тут же выскальзывая из кустов, садится у её ног.
Дамир рассказывал Элиане всё то, о чём не позаботился рассказать супруг. Он говорил с ней о культуре Бладрейха и его истории, о порядках и известных именах – но о политике ничего не знал.
Зато Элиана сумела выпытать, что Данаг – один из влиятельнейших вампиров империи и самый древний из них. О том, что Ивон пишет картины и, как поговаривают, служит тайным агентом императора.
О том, что валиде купила себе новых служанок из лесных племен, и они теперь день и ночь делают краски для тканей из неведомых растений. И ткани эти валиде не даст никому, чтобы только ее платья были сшиты в столь необычных цветах.
О том, что Раманга почти не появляется дома, потому что в военных кварталах назревает очередной бунт.
А однажды он заговорил с Элианой совсем о другом.
– Вы знаете, моя госпожа, что вампиры любят в своём посмертии только раз?
Элиана с удивлением посмотрела на него.
– До того, как я встретила тебя, я вообще не думала, что вампиры умеют любить.
– Умеют, моя госпожа. И многие из нас несчастны и злы, потому что, встретив однажды свою смертную любовь, не сумели обратить свою истинную пару – и потеряли навсегда.
Элиана отвела взгляд, чувствуя, как испытующе смотрит на неё Дамир, но тот переместился так, чтобы ей снова пришлось смотреть ему в глаза.
– Но мне повезло, моя госпожа. Я полюбил бессмертную, и моя любовь никогда не умрёт.
– Кто же она? – внезапно охрипшим голосом спросила Элиана.
– Вам ли не знать?
Наступила тишина. Только слышно было, как стрекочут кузнечики в траве. Элиана боялась произнести хоть слово, чувствуя, что ей вряд ли удастся оставить всё как есть.
– Вам кажется, что я бесполезен, моя госпожа. Я вижу это в ваших глазах. Но даже если я не смогу стать отрадой для вас на шёлковых простынях… Я мог бы сделать для вас то, чего не сумеет никто другой.
