— И твои недруги могут использовать это против тебя. — Ида кивнула, понимая его опасения.
— Не то чтобы недруги… Скорее, просто те, кто захочет оказаться ближе к Вильгельму, заняв мое место. — Он строго посмотрел на Иду. — Оставайся в повозке. Никуда не отходи от Иво.
— Я никуда не убегу. Да и куда я могу бежать?
— Я боюсь не этого. Ты достаточно умна, чтобы понимать: только оставаясь со мной, ты можешь не опасаться за свою жизнь. Я предупреждаю тебя потому… Ну, в общем… мне не хочется, чтобы норманнские воины узнали, что ты саксонка, и…
— И убили меня, — договорила она.
Дрого опустил голову, смущенно потирая подбородок.
— Люди из моего отряда не убивают безоружных, тем более женщин, но другие часто бывают не столь милосердны. Я слышал разговоры о том, что два наших корабля бросили якорь немного дальше по берегу и саксы перебили всех, кто высадился на сушу. Солдаты поговаривают о мести. Если эти слухи подтвердятся, не миновать бойни. Так что ни под каким предлогом не покидай повозку, поняла?
С этими словами Дрого отъехал, чтобы вернуться к своему отряду…
…Ида проснулась, почувствовав запах дыма. Она сморщила нос и повернула голову в другую сторону, но, поскольку это не помогло, с сожалением разлепила глаза и села, подумав о том, как жаль прерывать такой сон. Потирая затекшую поясницу, она решила никогда больше не спать на мешках с зерном, и огляделась по сторонам. Судя по тому, что уже смеркалось, они находились неподалеку от гавани Балвер-хит, которая врезалась в сушу так же глубоко, как и гавань Пивинси. Объезжать ее надо очень долго, поэтому норманны наверняка отложат это на завтра, а значит, скоро остановятся на ночлег.
Внезапно Ида подумала, что такой густой дым может подниматься, только если горят дома. Она вспомнила, что вблизи гавани расположены небольшие деревушки Хоуд и Бексхили, жителей которых всегда отличало редкое гостеприимство и дружелюбие, и по телу ее пробежала дрожь.
— Боже, храни их души, — перекрестившись, прошептала она помертвевшими губами.
— Лучше бы Бог позаботился о нас, — с тревогой проговорила Мэй. — Хорошо, что вы спали и не видели, что творилось вокруг.
— Это было очень страшно? — Ида сжала ее руку.
— Хэлисхем, Хэрмонсо, Нинфилд и Хоуд были разорены почти так же, как Пивинси.
— Какой ужас…
— Как я поняла, Ашбирнхсм разрушен до основания, и боюсь, такая же судьба ожидает и Бексхили, — продолжала Мэй. — Пешие воины, которые продвигаются вдоль берега, только что подошли к нему. Правда, я не могу полностью ручаться за истинность того, что говорю, ведь я просто слышу названия, которые упоминают солдаты, и вижу, что они делают.
— И чувствуешь запах гари, — добавила Ида. — При таких разрушениях даже те, кто не погиб от меча или огня, все равно обречены: когда разграблены или сожжены все запасы, зиму пережить невозможно. — Ида обернулась и увидела, что вслед за повозками, которые едут сзади, шагают пленные саксы. — Ты разговаривала с пленными?
— Нет, но я заметила, что кое-кто из них ранен. — Внезапно лицо Мэй стало жестким. — Как мы можем быть близки с норманнами, если они причиняют такое зло нашему народу? Это позор!
— Война есть война, Мэй. Любая деревня страдает, даже когда через нее проходит собственная армия. Вес солдаты одинаковы, независимо от того, под знаменами какого короля они сражаются. Только у одних больше милосердия, чем у других, вот и все. — Ида тронула сидящего впереди Иво за плечо: — Вы раскинете на ночь лагерь?
— Да, — коротко ответил Иво. — Когда стемнеет, идти здесь опасно — кругом болота, — пояснил он. — Мы остановимся, чтобы переночевать и отдохнуть, и ты начнешь учить меня языку саксов. Я хочу разговаривать с Мэй.
Ида в сомнении взглянула на физиономию Иво, отнюдь не внушающую надежду на его способности к языкам, но сочла за благо не высказывать своей точки зрения.
— Мне кажется, будет лучше, если я научу Мэй разговаривать на твоем языке, — осторожно сказала Ида. — Мы много времени проводим вместе, и мне не составит труда давать ей уроки. А ты очень занят, прислуживая своему господину. Как ты считаешь? — с подчеркнутой вежливостью спросила она.
— Должно быть, так и впрямь будет лучше, — почесав голову, задумчиво пробормотал Иво.
Ида облегченно вздохнула. Ей очень хотелось научить норманнов языку саксов, чтобы как можно скорее сбылось пророчество Старой Эдит и не умерли бы саксонские традиции, однако видеть в числе своих учеников Иво ей совсем не улыбалось: тут требовалось адское терпение, коим она в данный момент похвастаться не могла. А вот когда закончится война… Ида поклялась себе, что приложит все усилия, дабы научить своему языку каждого норманна, даже Иво, если к тому времени он все еще будет проявлять к этому интерес. И если все они останутся в живых…
Ида старалась не оборачиваться назад, но ее глаза поневоле постоянно обращались на сгорбленные фигуры пленных, которые с трудом брели за обозом по раскисшей от грязи дороге. На их бледных, изможденных лицах были видны усталость, страх и обреченность. Иду не удивило, что большую часть пленников составляли женщины. Потерянные, поникшие, в глазах застыло безысходное отчаяние и ужас, одежда разорвана… Несчастные явно стали жертвами насилия обезумевших от похоти солдат, многие из которых считали женщин частью военной добычи, коей они могут пользоваться в походе… Некоторые норманны вели за собой зажиточных пленников, очевидно, рассчитывая получить за них щедрый выкуп. «Глупцы, — подумала Ида, — ведь если вы потерпите поражение, то будете уничтожены, если же победите, страна так и так перейдет во владение Вильгельма и его окружения и саксы станут слишком бедны, чтобы собрать выкуп. Вильгельм сам будет одаривать вас землей и золотом. Нашем землей и нашим золотом…» Она в бессильном отчаянии сжала кулаки…
Скоро повозка Иды миновала еще одну деревню, от которой остались лишь почерневшие кирпичные печи. Когда обоз наконец остановился на ночлег, девушка чувствовала себя крайне подавленной и совершенно разбитой. Мэй тоже выглядела очень хмурой и обессиленной; окинув стоянку безучастным взглядом, она присоединилась к Иде, которая молча начала помогать Иво готовить ужин. Вскоре они услышали бряцание оружия и тяжелые шаги. Ожидая увидеть Дрого, Ида быстро обернулась. Перед ней, широко расставив ноги и высокомерно подняв голову, стоял мрачного вида мужчина, сверля ее взглядом угрюмых темных глаз. Ида окаменела: на лице незнакомца ясно виден был шрам, похожий на полумесяц. Ги де Во! Это зловещее имя мелькнуло в голове Иды, прежде чем Иво произнес его, вежливо приветствуя норманна.
— Которая из этих женщин шлюха Дрого? — властно спросил Ги, продолжая в упор смотреть на Иду.
Помедлив, Иво указал на нее пальцем; сама Ида молчала, от ярости не в силах произнести ни слова. Внутри у нее все клокотало, но девушка твердила себе, что она всего лишь пленница и ей придется смирить свою гордость; выкажи она сейчас хоть малейшее проявление гнева, и это приведет к непредсказуемым последствиям — как для нее, так и для Дрого и его друзей.
