— У тебя есть сердце, Фелипе, — сказала она приглушенным голосом.
Он нахмурился.
— Не уверен. Да и зачем оно мне?
Она не могла ответить. Но хотела дать понять, что он не сломлен, а у его отца нет власти, чтобы удерживать сына в неэмоциональном состоянии, необходимом для его безопасности. Старик мертв и бессилен. Она хотела, чтобы он это понял.
Она сделала шаг назад, эти мысли заставили ее промолчать. Может быть, это было из-за нее. Из-за того, что она хотела, чтобы он нуждался в ней.
— Не знаю.
— А я знаю, что мне нужно делать. Для моей страны. А для этого сердце не нужно. Разве я не добр к тебе?
— Ты похитил меня.
Он махнул рукой.
Удовольствие — это не любовь. Но она этого не сказала.
— Да.
— Для этого мне не нужно сердце. Мне нужно только это.
Он взял ее руку и прижал к брюкам, чтобы она почувствовала его возбуждение.
И как после этого злиться на него.
— Ты очень плохой. — Она не осуждала его. — И сам это знаешь.
— Да, — ответил он легкомысленно.
И поцеловал ее, чтобы доказать, что все это не имеет значения. И доказал достаточно эффективно.
Тепло затопило ее тело, сердце. Брайар не могла отрицать правды. Она полюбила его, и не имеет значения, есть у него сердце или нет. Она нуждается в нем, хочет, чтобы и он полюбил ее. Позже она выяснит, почему чувствует это, а сейчас просто прижалась к нему. И почувствовала уверенность, какой никогда не испытывала. Она не чувствовала, что отличается от других людей. Больше не чувствовала себя неправильной. Будто потерянный пазл наконец нашелся и встал на свое место.
Она хотела быть ему необходимой и надеялась, что сможет. Это ее место. Здесь, с ним. Фелипе — король, а для того, чтобы править, ему нужно сердце. Верит он в это или нет.
Поэтому она полна решимости вернуть ему сердце.
Глава 10
Фелипе не собирался рассказывать Брайар обо всем. Но было в ней что-то особенное. Она пробралась ему под кожу, разрушила защиту. Он ее постоянно хотел. Но и это не причина его беспокойства.
Газеты пестрели заголовками, вопрошающими, не социопат ли он, поскольку нарушил традицию и отказался устроить отцу пышные похороны. Не желая делать шоу из смерти диктатора, так и заявил об этом прессе. Последствия не заставили себя долго ждать. Его обвиняли в том, что он ничем не отличается от отца, у него нет сострадания к нему. Возможно, они правы.
Он вышел из комнаты для пресс-конференций, срывая с себя микрофон. Больше никаких интервью.
Удивленный, он увидел Брайар, одетую в зеленое шелковое платье, подол которого открывал бесконечные ноги. Он бы предпочел, чтобы эти ноги обвивались вокруг него.
Почти уже решил схватить ее и увлечь в свою комнату, и не важно, какие у нее планы. Она принадлежит ему. Его королева. Он может делать с ней, что пожелает. Если хочет ее, то она должна отменить свои планы и проследовать за ним. Он нахмурился. Именно так поступал отец по отношению к матери. Пользовался ею, когда считал нужным.
— Я искала тебя. — Ее яркая улыбка не соответствовала состоянию его духа.
— Правда?
— Да. Думала, мы поужинаем вместе.
— Судя по новостям, я устроил небольшой скандал. Лучше нам сегодня не выходить в свет.
Брайар посмотрела на него упрямо и решительно. Фелипе уже знал: когда она в таком настроении, с ней лучше не спорить.
— Я видела заголовки. Это несправедливо. Конечно, ты не должен был устраивать пышные похороны. Это бы походило на фарс. Я понимаю. Именно поэтому мы должны показаться на людях. Ты хочешь, чтобы я поспособствовала улучшению твоего имиджа. Позволь мне этим заняться.
— Не понимаю, о чем ты.
— Мы вместе демонстративно поужинаем в публичном месте. Все увидят: что бы ни писала пресса, я на твоей стороне. Что бы ни говорили, я поддержу тебя.
Ее голос звучал так убедительно. Он этого не заслужил.
— Не уверен, что это что-то изменит.
— А я уверена, — заявила она тоном королевы.
— Я смотрю, ты чувствуешь себя комфортно в новой роли.
Она откинула голову назад, волнистые волосы пришли в движение.
— А ты бы предпочел, чтобы я по-прежнему чувствовала себя неловко? Думаю, гораздо лучше, если я буду хорошо играть свою роль, а ты — действовать по моему плану.
— Ответь мне, моя королева, ты похищаешь меня?
Она улыбнулась:
— Да.
— Тогда мне придется подчиниться.
Пресса ждала у ворот дворца, и, когда они с Брайар подъехали на лимузине, машину окружили журналисты. Брайар крепко сжимала его руку, глядя в окно.
— Мы действуем сообща, — сказала она жестко. — Я верю, что ты поступил правильно, сделал это для себя и своей матери. И если даже этого никто не поймет, пойму я.
— Осторожно, — предупредил Фелипе. — Нас могут сфотографировать и через окно.
Он не знал, защищает ли тонированное стекло от мощных вспышек.
— Мне все равно. Я обещала. И пусть все видят, что я тебя поддерживаю. Что ты мой. Более того, я попрошу, чтобы нас высадили недалеко от пункта назначения. — И она постучала по разделительному стеклу, водитель его опустил. — Остановите около университета, — приказала Брайар.
Ему очень нравилось видеть ее такой легко справляющейся со своей ролью. Благодаря этому он чувствовал себя спокойнее, меньше корил себя, меньше ощущал себя злодеем и похитителем.
— В университете нет ресторанов, — заметил Фелипе, убирая волосы с ее лица. — Кроме фастфуда, конечно.
— Знаешь, я ничего не имею против картофеля фри. Но на сегодняшний вечер у меня другие планы. А еще мы должны кое-что увидеть, прежде чем доберемся до нужного места.
Он обнял ее, зарывшись лицом в волосы, губами коснувшись ее уха.
— Я бы хотел прямо сейчас добраться до нужного мне места. Для этого даже не нужно ужинать.
— Позже. — В ее темных глазах читалось обещание.
Почему-то эти слова заставили его сердце сжаться. Вызвали воспоминания. Чувства. Потери. Последний раз он чувствовал нечто подобное в семь лет.
— Это обещание? Настоящее обещание? Ты его не нарушишь?
— Я когда-нибудь лишала тебя моего тела?
Не лишала. Он не мог понять почему.
— Нет.
— Тогда просто поверь мне.
