Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
– А Белоусов – это кто, напомни? – безмятежно поинтересовался Михаил.
– Ну как в тундре живешь, ей-богу! – шикнула на него Маша. – Председатель областной думы, на всякий случай. Ничего ты не знаешь. Хоть кто у нас президент, знаешь или нет?
– Президента я знаю, а зачем мне твой Бело-усов? – хмыкнул Миша. – Это ты с ними работаешь, избираешь их, они тебе деньги платят. А мне они тыщу лет не нужны. Попробуй лучше, какое рагу у меня получилось, я сегодня просто переплюнул самого себя.
– Нет, ну какое рагу, Миш?!
– Как это – какое? Ты что, не будешь ужинать? – обиделся он. – Только попробуй, я уйду, и живи тут одна, помирай с голоду! Ты у папы не была?
– Была днем, – примирительно ответила Маша, – ничего хорошего. Ему стало лучше, вроде все стабилизировалось, а теперь какая-то ерунда с кишечником началась. Подозревают непроходимость. Это пока неточно. Если подтвердится, мы его потеряем – операцию он не перенесет.
В последние дни Маша воспряла духом – папе стало лучше, но его не выписывали, надзор за ним был строгий, врачи не говорили ничего хорошего. И вот теперь, кажется, какое-то осложнение… Только бы прошло стороной!
– Понимаешь, умные люди сказали, что Поповкин – самый лучший следователь. Я так на него надеялась, а он подозревает меня… Ну и где он самый умный?
– Такая у него работа, Маш, не кипятись, – еще раз попробовал успокоить ее Миша. – Это его обязанность – проверять все алиби, все обстоятельства. Тут не на что обижаться. А действительно, где ты была?
– Да нигде! – выпалила Марьяна. – Сделала заказ и решила пройтись, через 15 минут вернулась – на стойке не было пакета с моей едой, я спросила у какого-то мальчика, где, мол, мои роллы, он сказал: уже скоро. Я его обругала и ушла. Пришла еще через несколько минут, все было уже готово. Я не засекала время, думала о работе, о том, что творится на канале, я же рассказывала тебе, что за денек тогда выдался. Я думала, понимаешь? Я была в себе. Но как я им это объясню?
– Они сами поймут, – уверенно сказал Миша. – Пошли ужинать, потом поговорим.
Со страшного дня смерти Ульяны Миша прочно обосновался в Машиной квартире. Сопровождать себя повсюду Марьяна ему, конечно, не позволяла, например, сегодня она находилась на попечении водителя. Он возил ее днем в больницу, и сейчас из следственного управления ее привез он же, он же проводил до самой входной двери. Такова была инструкция, которую водитель получил от Михаила. А если бы не было водителя, то рядом находился бы первый муж – одной Марьяне выходить запрещалось.
Рагу оказалось очень вкусным, в меру острым, именно таким, как любила Маша, и сейчас, когда она смотрела на такого уютного и домашнего Мишу, ей казалось, что не было тех лет умопомрачения, когда она бессовестно бросила его и вышла замуж за Руслана, пустого и никчемного человека. Сейчас ей было так стыдно, что иногда щипало в глазах и очень хотелось попросить у Миши прощения. За ее подлое предательство и за все, что ему пришлось в связи с этим пережить. Марьяна обдумывала правильные слова и пока никак не могла решиться. Когда-то она обязательно скажет, что очень жалеет обо всем, что сотворила. Она чувствует, что Миша по-прежнему любит ее, хотя, возможно, и не простил.
– Ты собираешься подавать на развод? – спросил Миша, не отрываясь от тарелки. – Только ты пойми меня правильно. Я не пытаюсь руководить твоими поступками и уж тем более вмешиваться в твою личную жизнь. Но ты мне говорила, что у вас вроде бы все кончено, так?
– Да, я же говорила тебе, ничего не изменилось, – подтвердила Марьяна. – Между нами ничего нет, и никакое возобновление отношений невозможно.
– Тогда почему ты не разводишься?
– Не знаю, – пожала плечами она. – Вначале я ему звонила и хотела потребовать сходить в ЗАГС, но он перестал брать трубку, а потом, видимо, внес мой номер в черный список. В такой ситуации, чтобы развестись, надо подать в суд. Надо знать его точный адрес, куда повестку отправлять. В общем, невелика сложность, конечно, но тоже время нужно. А его у меня никогда нет. Ну и, в общем, я просто забыла.
– Я завел разговор об этом не просто так, Маша. – Михаил внимательно посмотрел ей в глаза. – Мы не знаем, кто и почему убил Улю. А если твой Руслан? Если ему нужны были деньги и он решил получить их таким способом? Ведь в случае чего он твой наследник, не забывай об этом.
– Я уже об этом думала, – кивнула Марьяна. – Знаешь что? Я завтра же позвоню знакомому адвокату и попрошу его взять дело о разводе.
– Сегодня позвони, – сказал Миша. – И пусть начинает срочно, пусть Руслан знает, что больше не нужно пытаться. Я боюсь, пойми ты, наконец. Пока убийца не найден, пока он на свободе, он может повторить свою попытку.
– Ты все-таки думаешь, что убить хотели именно меня?
– А ты думаешь, что Улю? Ты всерьез так думаешь? – Миша прищурился, уставившись на бывшую жену в упор. – Сама подумай, кто мог хотеть ее смерти? Зачем? Уля была бабочкой, птичкой колибри. Яркой, нежной, беззаботной и безобидной. Кому она могла помешать? Людей не убивают, как бабочек. Людей убивают, имея на это веские причины. Никто не мог хотеть Улиной смерти.
– Если Уля была бабочкой, кто тогда я? Злая собака, которую убить – святое дело?
– Маш, не надо перевирать мои слова. У тебя не самая мирная профессия. И ты сама далеко не безо-бидная овечка. У тебя наверняка есть враги, и может, даже там, где ты и не думаешь. Поэтому вместо того, чтобы огрызаться, иди и звони адвокату.
Марьяна позвонила знакомому юристу, обо всем договорилась, подчеркнув, что дело не терпит отлагательств, и Миша сразу потеплел. Поздним вечером, когда от работы с документами у Марьяны уже рябило в глазах, Миша позвал ее пить чай. В гостиной был сервирован столик, на котором красовалось блюдо с голубикой, вкусно дымились чашки, стояла бутылка французского коньяка. Настроение было по-прежнему безрадостным, и поводов для пиршества никаких, но с Машиных губ не успело соскочить язвительное слово.
– Ты весь вечер работала, – предупредил ее выпад Миша, – такое моральное напряжение, Маш, да еще столько работы… Как бы ты не сорвалась. Надо немного себя пожалеть. Присядь, отдохни.
Желание произнести отповедь мгновенно улетучилось, и Марьяна вдруг почувствовала себя совершенно разбитой и раздавленной. Она находилась в постоянном напряжении, потому что ждала рокового звонка из больницы, ни на минуту не отпускали мысли об Улиной смерти. Она рассчитывала отвлечься работой, но проверка документов на приватизацию предприятия требовала максимальной собранности и концентрации внимания. А какая уж тут собранность! Маша смотрела в бумаги, но не видела ничего, кроме одной и той же картины: мертвой сестры на диване посреди комнаты… Видение не давало дышать, лишало возможности сосредоточиться. Они с Мишей сделали в комнате перестановку, и это создало некую иллюзию, что все произошло где-то не здесь. Но это был всего лишь беспомощный, глупый самообман.
Миша пил чай и коньяк, Марьяна, выпив рюмку, забрасывала в рот одну за другой синие ягодки.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
