Лиз покачала головой:
– Честно говоря, никаких. Если б был жив отец, я могла бы подумать, что это он нанял кого-то, чтобы помучить меня, но так у меня нет врагов, во всяком случае, я таких людей не знаю.
– Белла говорила, что твой отец был порядочный негодяй. Неужели он был способен на такое?
От взгляда Лиз Джошуа сделалось не по себе.
– Наверное, нет, но он никогда не скрывал, что ненавидит меня.
– Почему?
Лиз пожала плечами:
– Мама умерла от осложнений после родов. Он часто обвинял меня в том, что я убила ее.
– Но это полная ерунда!
– Да, но отец отличался странными взглядами на жизнь.
– Вы с Джейком не похожи на него.
– Видимо, то, что он мало обращал на нас внимания, пошло нам на пользу. – Лиз разлила кофе по чашкам. – В нашей жизни были другие люди. Бабушка и дедушка по материнской линии опекали нас до самой смерти, пока мне не исполнилось десять лет. Папины родители умерли до моего рождения. Если сын пошел в них, то это была небольшая потеря для общества.
– Мой отчим никогда не делал разницы между мной и сестрами. Он любил нас всех одинаково. Я сам хотел бы быть таким же отцом для своих детей.
– Значит, твой отчим – замечательный человек.
– Да, в отличие от твоего родителя.
– Да, и особенно трудно мне пришлось в подростковом возрасте. Но с другой стороны, я же не росла в африканской пустыне, где дети каждый день умирают от голода, или в доме, где наркотики важнее еды. Все могло быть гораздо хуже.
Джошуа согласно кивнул, и все-таки ему трудно было представить себе отца, который не любил бы такую замечательную дочь, как Лиз Бартон.
– Этот сукин сын удалил мою книгу!
Услышав ругательства из уст Лиз, Джошуа моментально насторожился. Ее голос был преисполнен гнева. Встав из-за стола, за которым он просматривал файл с негативными отзывами на книги Лиз, Джошуа подошел к ее столу.
– Что случилось?
Лиз резко повернулась, пылая от гнева.
– Он удалил книгу, над которой я работаю.
– Черт! – выругался Джошуа. – У тебя сохранилась копия?
– Ну, разумеется, только я все равно чувствую себя паршиво из-за того, что он залез в мой компьютер. Это вторжение в личную жизнь! – Лиз покачала головой. – Хотя что изменилось? Он уже в течение долгих месяцев только и делает, что вторгается в мою личную жизнь!
Схватив со стола флэшку, Лиз вставила ее в компьютер и кликнула мышкой.
Джошуа достал сотовый телефон и набрал номер Винта.
Его приятель примчался через минуту.
– Как могло получиться, что этот парень поиграл на вашем компьютере? Когда мы искали в квартире «жучки», я проверил все программы, но не обнаружил никаких следов.
Лиз подняла на Винта разъяренный взгляд:
– Не знаю насчет следов, но этот мерзавец удалил мою книгу.
– Можно мне взглянуть?
Лиз встала.
– Вперед. Буду писать на «Дейне». – Она взяла со стола нечто похожее на черную клавиатуру с маленьким экраном. – Я не позволю ему помешать мне выполнить работу в срок.
Джошуа улыбнулся:
– Покажи ему, тигренок.
Лиз остановилась как вкопанная и воззрилась на Джошуа, словно у того над головой засиял нимб или что-то в этом роде.
Джошуа подмигнул ей, отвернулся и, посвистывая, направился обратно в кухню.
Лиз смотрела вслед Джошуа, потеряв всякое ощущение реальности, и постепенно у нее на губах появилась глупая улыбка.
– Вы ему нравитесь, – сказал Винт.
Она посмотрела на приятеля Джошуа.
– Думаю, вы правы, но мне все время казалось, что в нем просто говорит необузданное желание.
Винт улыбнулся:
– И это тоже.
– Я...
– Ну, это же очевидно. С тех пор как вы вышли из самолета, он ведет себя как собственник. Мы с Нитро уписыв... умираем со смеху.
Слушая забористую речь Винта, Лиз не удержалась от улыбки. Правда это или нет, но Джошуа такое поведение вполне соответствовало.
– Он все время такой?
– Нет, он так не беспокоился даже за Мелоди.
– А кто это?
– Волк сам расскажет вам, если захочет.
Почувствовав, что слишком далеко зашла в своем любопытстве, Лиз вздохнула.
– Простите, я не хотела ничего у вас выпытывать. Это моя дурацкая привычка.
– Вряд ли Волк станет возражать, если вы его об этом спросите.
– Думаю, вы путаете его чувство ответственности за меня с чем-то другим.
– Нет. У него, конечно, врожденный инстинкт защитника, но на сексуальную сферу это не распространяется.
Лиз не это имела в виду: она хотела сказать, что Винт ошибается, полагая, что Джошуа не будет против ее вмешательства в ее дела, но какой смысл поправлять его? Почему-то ведь ему казалось, что Джошуа испытывает к ней нечто большее, чем просто желание.
Если она начнет спорить, то, чего доброго, еще и поверит ему!
Лиз прижала к груди мини-компьютер и задала Винту другой вопрос:
– Вы считаете, у Джошуа инстинкт защитника?
– Волк говорит, что его долг – спасать мир. Он столько раз рисковал ради других людей, что для него это стало образом жизни.
– Но он не слишком гордится тем, что делает.
– Правильно. Он считает, что раз ему за это платят, моральный аспект его поступков сходит на нет.
– Но ведь за то, что он делает сейчас, ему не платят! – воскликнула Лиз.
Винт покачал головой:
– Нет, не платят, только не думайте, что для него это имеет хоть какое-то значение.
– А для вас... для вас имеет?
Взгляд Винта моментально сделался серьезным.
– У нас у всех есть причины делать то, что мы делаем.
Лиз не позволила внезапной перемене обмануть себя.
Она широко улыбнулась.
– Не спорю. И Джошуа здесь не единственный человек, у которого развит инстинкт защитника. – Она подмигнула, как Джошуа, и ретировалась, не дождавшись ответа Винта.
Джошуа отложил свои записи. Перед ним лежало несколько писем от возможных подозреваемых, которые Лиз хранила в отдельной папке.
Лиз не сохранила конверты, но на каждом письме значилось, из какого города, штата или страны оно было послано. Она также помечала, если письмо пришло из какого-либо исправительного учреждения. Это могло послужить зацепкой, но разыскать авторов писем представлялось задачей весьма непростой.
