Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 38
Сидящий поднял правую руку с подлокотника и уставил на Найла палец, увенчанный не ногтем, а будто когтем, как бы в знак предостережения. Уставил, и в груди у Найла нестерпимо зажгло, будто какая козявка припала и начала въедаться, буравя расположенными вкруговую коготками, вроде тех, что у некоторых клопов и клещей. Найл поперхнулся от боли; тем не менее, когда пальцы потянулись отодрать, там ничего не было.
Секунду спустя он очнулся на ложе в Белой башне. В окно струился безмятежный солнечный свет. Облегчение сменилось ужасом, который будто намеревался проесть плоть до самого сердца. Интерналайзер был выключен, комната имела всегдашний, привычный вид. Тем не менее Найл по-прежнему чувствовал на себе взор суженных немигающих глаз, и грудь все так же жгло. Найл полез рукой под тунику и отчаянным движением рванул золотую цепочку с кулоном; пролетев через комнату, та упала на пол. Тут же пропала и боль, и ощущение на себе темных глаз.
– В чем дело?
Найл мотнул головой. Он опять чувствовал себя разбитым и утомленным. Только на этот раз усталость была не та, что обычно следует за потрясением, а такая, будто он только что подвергся такой нагрузке, что можно и не выдержать.
Найл указал на кулон, лежащий возле стены.
– Эта штука чуть меня не доконала. Старец подобрал вещицу.
– Не может быть. Это просто кусочек металла.
Найл был так истощен, что не хватало сил спорить.
– Это какой-то проводник, – выговорил он.
Старец покачал головой.
– Мой анализ показывает, что это сплав меди и цинка, с небольшой примесью золота. Структура совершенно инертная, а, следовательно, проводником быть не может.
– Мне наплевать, что там показывает твой анализ, – от усталости и унылого отчаянья голос у Найла звучал сдавленно и прерывисто. Он принудил себя держаться спокойно, и опустился головой обратно на подушку. Машина мира тотчас завибрировала – автоматическая реакция на напряжение лежащего; мгновенно полегчало.
– Прошу тебя, отключи эту штуку. – Вибрация прекратилась. – Я не желаю засыпать. Хочу выяснить, в чем дело. – Найл глубоко вздохнул. – Я очутился в темной комнате бок о бок с убийцей Скорбо. На возвышении вроде трона сидел старик в длинной черной мантии. И когда он уловил, что там нахожусь я, полоснул по мне своим взглядом.
– Как раз в ту секунду я понял, что ты видишь кошмар, и нажал на кнопку.
– Это мне не привиделось! – Найл с трудом сдерживался, чтобы не повысить голос. – Я уверен, что он существовал на самом деле.
– Очень хорошо, он существовал на самом деле, – ровный, сдержанный голос вызывал глухую ярость. – А убийца Скорбо?
– И он тоже. Он первым меня и обнаружил.
– Тогда получается, он не умер?
– Почему, умер, – голос у Найла звучал устало, плоско.
– Разве такое возможно? Ты же сказал, что он был живой.
– Я сказал, что он существовал. Возможно, имел что-то общее с привидением.
– Стигмастер не допускает существования привидений, разве что в смысле психологии. Торвальд Стииг полагает, что привидение – примитивное суеверие.
– Мне все равно, что там полагает Стииг, – проговорил Найл не открывая глаз. – Я тебе рассказываю все как было. – Машина мира включилась снова. Когда расслабляющие волны пошли через тело, Найл не устоял перед соблазном сгладить в себе усталость и отчаяние. Но что-то в нем было против этого пассивного восприятия физического комфорта.
– Выключи эту штуку, – велел он. – Мы должны докопаться до самой сути.
– Разумеется. – Вибрация прекратилась. – Но прежде вдумайся в то, что я тебе говорю. Твое описание по всем своим признакам сходится с кошмаром. Ты доказываешь, что это происходило на самом деле. Но забываешь, что психоскоп не имеет силы сон обращать в явь.
Это звучало в высшей степени убедительно. Найл вдруг осознал, что старец, видно, и в самом деле прав.
– Но почему я после кошмара чувствую себя таким разбитым?
– Вот почему я тебя и предупреждал: не стоит пользоваться психоскопом при переутомлении. Усталость создает отрицательные эмоции, а психоскоп их усиливает.
– Но не до такой же степени, что потом чувствуешь себя полумертвым?
– Обычно нет. Но уж это легко можно проверить.
– Каким образом?
– Измерив твое жизненное поле, – старец вышел у Найла из поля зрения, и вскоре вернулся с двумя витыми растяжными шнурами, похожими на длинные пружины. На концах обоих виднелись присоски-раструбы. Один конец старец протянул Найлу.
– Ну-ка, приладь себе ко внутренней стороне бедра.
Найл поднял тунику и прижал раструб к коже; тот мгновенно присосался.
– А теперь будь добр, смочи нижнюю губу.
Второй раструб старец приложил Найлу к губе; чувствовалось, как тот плотно прихватил кожу.
– Для чего это?
– Замерять жизненное поле, обусловленное твоим жизненным тонусом, – старец скрылся за машиной. Несколько секунд слышалось жужжание.
– Ну, как? – поинтересовался Найл.
– Странно, – старец отсоединил присоски. – Показатель «лямбда» у тебя снизился до восьми с половиной.
– И что это означает?
– Обычный показатель – между десятью с половиной и одиннадцатью.
– Получается, все это могло происходить на самом деле? – внутри оборвалось. Как уютно было думать, что этот, с перепончатыми пальцами, был просто наваждением.
– Не обязательно. Ты забываешь, что твоя энергетика была пробита ударом того незнакомца, да и психоскоп тоже поглощает довольно много жизненной энергии.
– У тебя нет какой-нибудь машины, чтобы ее восстановить?
– А то как же, – Найл посмотрел на старца с удивлением, подумав, что тот шутит. – В машину мира встроен аппарат Бенца для нагнетания искусственного жизненного поля. По крайней мере восстановится твой энергетический потенциал.
Усталость переплавлялась в головную боль, отягченную тошнотой.
– Она может сделать так, чтобы меня не тошнило?
– Думаю, да.
Матовая панель изнутри ярко осветилась синим, послышалось тонкое жужжание, постепенно перешедшее порог слышимости. Свет резал глаза, и Найл плотно зажмурился. Когда звук утих, ушла и головная боль. Одновременно с тем Найл почувствовал в себе нарождающийся свет непонятного оптимизма. Что нелепее всего, захотелось вдруг смеяться. Дыхание перехватило, будто в лицо только что плеснули ледяной воды. Найл поперхнулся, а затем глубоко втянул воздух; вместе с тем усталость перерождалась в удовольствие, близкое к боли. Ощущение полноты жизни наполнило до краев. От этого забавно защекотало в гортани; Найл звучно, со смаком чихнул. Синий свет тотчас померк, а блаженство уступило место вполне нормальному состоянию; Найл будто проснулся. Он нашарил в кармане носовой платок. В затылке, когда сморкался, заломило.
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 38
