— Теперь можно распрощаться с ожерельем, которое я так надеялась получить в подарок от Генри, — сетовала одна из женщин.
— Я была бы счастлива, если б смогла оплатить ренту! — воскликнула другая женщина. — Но в последнее время его светлости не везет. Он так часто проигрывает и теряет при этом кучу денег.
— Я тебе уже давно говорила, Лотти, поищи себе кого-нибудь еще, — заметила первая. Лотти зевнула и сказала:
— Наверное, так и сделаю. Но я привыкла к своему старенькому птенчику, он бывает таким щедрым, когда ему есть что мне дать.
Слушая этот разговор, Неома не могла понять, почему эти леди рассчитывали на такие щедрые подарки от своих спутников. Вспомнились и слова Аврил, когда она заявила, что имеет виды на деньги Чарльза. Неома недоумевала: что удерживало этих джентльменов рядом с такими самоуверенными, вульгарными особами? Перед отъездом в Сит Перегрин сказал, что, даже если бы он был знаком с такой женщиной, все равно не смог бы заплатить ей, чтобы она сопровождала его в Сит. Неужели этим дамам мало того, что они приехали в прекрасный особняк и развлекаются там, неужели они надеялись на какое-то вознаграждение? Возможно, покинув театр на несколько дней, многие из этих женщин потеряли часть жалованья, которое получали в театре. Такое объяснение показалось Неоме вполне оправданным. «Однако какие же роли надо было исполнять, чтобы заработать столько же, сколько стоит ожерелье или рента дома», — задумалась Неома. Несмотря на свою неосведомленность в подобных вопросах, она все же знала, что актрисы зарабатывают в неделю сотни фунтов. Однажды, когда в газетах написали о бенефисе такой знаменитости, как миссис Сиддонз, отец Неомы сказал, что обычно все средства от подобного представления полностью передаются артисту или артистке.
В конце концов Неома пришла к выводу, что дамы, сидевшие сзади, были достаточно известными артистками. Неоме нетерпелось узнать их фамилии. Тогда она смогла бы следить за их карьерой по театральной рубрике в газетах.
Она твердо решила, что по возвращении домой обязательно поговорит с Перегрином и выяснит все, что ей показалось странным и непонятным во время визита в Сит.
Но главной загадкой для нее оставался сам маркиз. Наверное, он зол на нее. Ведь она открыто спросила, зачем ему нужны такие приемы. Она чувствовала, что поступила дерзко и бестактно, заявив подобное хозяину дома. Она была уверена, что ее действия могут иметь неприятные последствия для Перегрина.
«Надо постараться исправить положение. Мне следует быть более скромной. Однако вряд ли еще мне представится возможность говорить с маркизом с глазу на глаз, как это было утром, — подумала девушка. — Как можно быть такой глупой?»— спрашивала она себя и тут же успокаивала: послезавтра они уедут, и все ее угрызения совести насчет собственной бестактности больше не будут иметь значения. И потом она вряд ли когда-нибудь вновь увидится с маркизом.
Если, конечно… Неома не хотела думать о самом страшном, что могло их ожидать. Подобные мысли пугали ее. А если все же им не удастся найти долговую расписку? Неужели Перегрин вынужден будет предложить маркизу их поместье вместо той суммы денег, которую должен по расписке?
Тогда придется на коленях умолять маркиза позволить ей забрать кое-какие личные вещи матери, с которыми она не может расстаться. «Но почему, почему именно нам пришлось оказаться в такой ужасной ситуации?»— снова и снова задавала себе этот вопрос Неома, хотя и знала, что ответ кроется в том, что их отец был человеком, неискушенным в финансовых вопросах, а Перегрин показал себя слишком амбициозным и неспособным жить по средствам.
Неома тяжело вздохнула. Чарльз, заметив, что она о чем-то сосредоточенно думает, сказал:
— Ты какая-то мрачная.
И прежде чем Неома смогла ответить, Аврил, сидевшая рядом с Чарльзом, громко проговорила:
— Ей есть от чего быть мрачной, ведь она не получила того, что теперь есть у меня! Как же случилось, что глупая лошадь маркиза не выиграла? Ведь все твердили, что она победит.
Посмотрев на спину сидевшего перед ним маркиза, Чарльз прошептал:
— Поосторожнее, поосторожнее! Думаю, что хозяину не очень-то нравится считать себя проигравшим.
— Но что же все-таки произошло с его лошадью? — спрашивала Аврил.
— Матросу пришлось изрядно побороться с Алмазом. Он обогнал его практически у финиша, — ответил Чарльз.
— Что касается меня, жаль, что я не знаю владельца Матроса, — отрезала Аврил.
Неоме показалось, что Аврил специально старалась досадить Чарльзу.
Экипаж подъезжал к Ситу. И вновь Неома восхитилась красотой этого истинного произведения архитектурного искусства. Уже не в первый раз она удивлялась, что именно такой человек, как маркиз, является владельцем этого изысканного строения, а эти люди, которых маркиз называет своими гостями, совершенно не способны оценить все великолепие этого особняка. Неома не видела, чтобы кто-нибудь из гостей любовался картинами, статуями или мебелью.
Как хорошо, что они возвратились так рано. До ужина еще далеко, поэтому можно походить по дому и осмотреть его достопримечательности.
Быстро поднявшись в свою комнату, она сняла капор и перчатки, а затем поспешила к мистеру Грейстону.
Неома застала его за письменным столом. Мистер Грейстон улыбнулся девушке.
— Вот мы и приехали, мистер Грейстон. Найдется ; ли у вас время еще что-нибудь показать мне? — запыхавшись, проговорила Неома.
В ее глазах было некоторое беспокойство, и мистер Грейстон, заметив это, произнес:
— Ладно, я думаю, дела его светлости могут подождать, а мы с вами, мисс Кинг, продолжим осмотр дома.
— Спасибо! Спасибо вам! — радостно воскликнула Неома.
Без сомнения, мистер Грейстон не только любил этот дом. Проработав здесь почти двадцать лет, он знал все до мельчайших деталей. Сначала он показал Неоме роскошную комнату, расписанную в 1705 году Джеймсом Торнхиллом. Затем они направились в музыкальный салон и парадную спальню, в которой в прошлом году ночевал сам регент во время своего пребывания в Сите.
— Маркиз сам пригласил его в гости? — спросила Неома.
Мистер Грейстон ответил не сразу.
— Его светлость не приглашал его высочество. Регент сам настоял на том, чтобы приехать в Сит. Это был его третий визит.
— Наверное, он чуть не умер от зависти, увидев, какие сокровища находятся в этом особняке.
— Да, наверное. Мне кажется, в ряде случаев он всячески пытался превзойти его светлость, украсив свои дома такими же ценными вещами.
— Вряд ли ему это удалось, — улыбнулась Неома, разглядывая огромную кровать с резным сводом. Однако истинным произведением искусства являлся потолок, на котором был изображен Рассвет, прогоняющий Ночь. Своды потолка были украшены различными пейзажами.
Неома не могла сдержаться, чтобы не выразить восхищение.
