Люпита не ответила, но на его голос из гостиной вышел граф.
— Добрый вечер, Ланг! Кажется, мы раньше где-то встречались. Это я привез домой леди Люпиту и ее брата, с ними также моя бабушка, графиня Дауджерская.
Руфус Ланг не стал делать вид, будто не узнал графа.
— Не могу представить себе, мистер Ардвик, какое вы имеете к нам отношение? Зачем вы ввязываетесь в наши дела?
— Если вы соизволите прийти в гостиную, я расскажу вам, каким образом меня касаются ваши дела.
Люпита решила не вмешиваться в разговор. Но Руфус сказал, глядя на нее снизу вверх:
— Раз ты причастна к этому вторжению, то лучше бы спустилась и объяснила, что здесь происходит.
Люпита молча спустилась, понимая, что Руфус ее дожидается и не намерен оставаться в гостиной вдвоем с графом.
Когда Люпита с кузеном вошли, граф стоял, прислонившись спиной к камину.
Миссис Бриггс закрыла за ними дверь, и Руфус Ланг заявил:
— Не хочу показаться грубым, но я совершенно не понимаю, как вы при вашей занятости можете вмешиваться в дела моей юной кузины.
— Я назначил себя опекуном этих двух молодых людей. — Граф с намеренной четкостью произносил каждое слово. — Причина очень проста: они оба нуждаются в покровительстве. — — Не представляю, что вы имеете в виду!
Голос Руфуса звучал нагло, и Люпита испугалась, потому что он смотрел на графа угрожающе.
— Тогда разрешите мне начать свой доклад, — тоном, не терпящим возражений, заявил граф. — Я дал распоряжение все вещи, которые вы поставили на бильярдный стол, вернуть на их прежние места.
Руфус Ланг пришел в ярость.
— Какого черта вы пезете не в свое депо? Вы не имеете никаких родственных отношений с моей семьей. А если кто-нибудь и имеет право быть опекуном, то это только я.
— Опекун, готовый ограбить невинных детей, по-вашему, может их защищать? — грозно сказал граф. — Думаю, .чем скорее вы отсюда уберетесь, тем лучше. И советую вам уяснить простую истину: если вы вернетесь сюда снова или тронете хоть что-нибудь из принадлежащего нынешнему графу Лангу, я обращусь в суд.
Теперь Руфус понял, с кем имеет дело, и признал свое поражение.
Па его лице возникла покорность, а в голосе — раскаяние.
— Ну хорошо, я совершил ошибку и признаю это. Но у меня отчаянное финансовое положение, и я думал больше о чести рода, нежели о нуждах шестилетнего мальчика.
Несколько минут в комнате царило неприязненное молчание, и наконец Руфус Ланг сообщил:
— Я уеду в Лондон сегодня же вечером, если здесь есть хоть один вечерний поезд, если же нет — то завтра утром.
Он замолчал. Взглянул на графа, затем на кузину.
— Если, Люпита, ты выгонишь меня к чертям собачьим или отправишь к назойливым кредиторам, то перед этим по крайней мере угости меня хорошим обедом. Я все-таки твой кузен. Этот обед, возможно, будет последним — я не наслаждался хорошей едой уже очень давно.
Люпита не знала, что ответить, а граф сказал:
— Прекрасно. Вы можете переночевать здесь, но с условием, что вы покинете этот дом немедленно после завтрака… Если вы поступите таким образом, ядам вам достаточно денег, чтобы доехать до Лондона, а также обзавестись там приличным временным жильем, ежели сейчас у вас в Лондоне ничего нет.
— Очень вам признателен, благодарю и обещаю выполнить ваше условие.
Все мы в жизни совершаем ошибки, а я наделал их много, и очень серьезных, — откровенничал Руфус.
Его слова звучали как покаяние, и Люпита решила, что было бы жестоко не разрешить ему воспользоваться тем, о чем он сейчас просит. А граф проявил большую щедрость, предложив ему финансовую помощь.
Посчитав для себя неприличным оставаться здесь при разговоре Руфуса с графом, она направилась к выходу.
Руфус открыл дверь и, пропустив Люпиту, сказал, понизив голос:
— Прости меня, Люпита, я знаю, что свалял дурака, но я тогда был в совершенном отчаянии!
— Мне очень жаль, — сухо ответила девушка.
Она не желала больше разговаривать с ним. Если она позволит Руфусу остаться еще и на обед, подумалось ей, для нее это будет испорченный вечер.
Однако она не видела никакой возможности отказать ему.
Граф думал так же. Он не мог не испытывать жалость к молодому человеку, который так нелепо промотал свое состояние, играя в азартные игры.
Граф решил дать ему несколько сотен фунтов, надеясь, что это позволит избавиться от него.
Люпита напрасно боялась обеда в его обществе — трапеза прошла по-домашнему непринужденно и комфортно.
Не зная всего о Руфусе Ланге, графиня Дауджерская была им очарована.
Он сыпал комплименты, шутил и старался казаться приятным во всех отношениях собеседником.
Он рассказывал разные смешные истории, беседовал с графом по поводу породистых лошадей, в чем, видимо, хорошо разбирался, общался с Джерри, как со взрослым, что доставляло мальчику особое удовольствие.
Джерри позволили обедать вместе со всеми, потому что из-за Руфуса перенесли обед на более раннее время.
После обеда оба джентльмена еще оставались в столовой соответственно их положению, а Люпита отвела Джерри в его комнату наверх, где его дожидался Брэкли.
— Завтра мы поедем кататься верхом, и граф сможет увидеть тебя на Самбо, — пообещала Люпита.
— Я знаю. Он говорил мне перед обедом, что Самбо — очень хорошая лошадка. Я сказал графу, что буду состязаться с ним в верховой езде, если он поедет на одной из папиных лошадей, — заявил Джерри.
— Боюсь, что граф выиграет, — улыбаясь, предупредила брата Люпита.
— Не выиграет, если даст мне дополнительное время на старте.
— Конечно, он так и сделает, и ты его обгонишь!
— Как интересно быть дома! Надеюсь, граф еще долго пробудет с нами здесь, — сказал Джерри, ложась в постель. — Он так много знает о лошадях!
Люпита согласилась. Она пожелала ему спокойной ночи, поцеловала, а затем спустилась в гостиную, где граф, Руфус и графиня Дауджерская мирно беседовали.
Люпита присоединилась к ним.
— Твой брат доволен, что он дома? — спросил граф.
— Он уверен, что будет с вами состязаться в верховой езде. Он поедет на Самбо, а вы задержитесь немного на старте — тогда он выиграет.
Граф засмеялся.
— Конечно, я так и сделаю. Но мне кажется. Самбо великоват для такого маленького мальчика.
— Я то же самое пыталась внушить Джерри. Но Самбо все-таки хорошо тренирован, объезжен и приучен к послушанию. Джерри ничего не угрожает, если он поедет на нем.
