Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55
Все с интересом уставились на Квашнина, и он начал подозревать, что сморозил лишнее. Впрочем, с идеологической точки зрения все звучало правильно. С некоторых пор майор Попович начал с сожалением постигать, что порой понятия «идеология» и «разум» являются двумя полюсами одной планеты.
– Занял должность начальника, вырос в звании, – продолжал Квашнин. – После заварухи на Халхин-Голе был переведен в родную Пензу, оттуда – в Западный округ. Войну встретил в Волковыске. Там была темная история с попаданием в окружение…
– Ладно, разберемся, – перебил его Никита.
Он не надеялся, что текущая встреча принесет какие-то плоды, просто присматривался, общался с людьми, в каком-то смысле вызывал огонь на себя, надеялся, что рано или поздно агент себя проявит. Офицеры, сидящие в комнате, были обычными советскими людьми со своими достоинствами и недостатками.
– Не хочу злоупотреблять вашим терпением, товарищи офицеры, – сказал Никита. – Вы люди занятые, благодарю, что нашли для меня минутку. Думаю, помощь ваших людей, Михаил Егорович, нам не потребуется, не стоит напрягать офицеров. Вы же москвич, товарищ подполковник? – сменил он тему.
– Коренной, – буркнул Юдин. – В двадцать лет вернулся в столицу с колчаковского фронта, там и осел. Улица Горького, бывшая Тверская. Квартирка небольшая осталась от родителей, жить можно. Меня уже проверяли, товарищ майор. – Начштаба горько усмехнулся. – Не раз, не два и даже не десять. Родители при царском режиме были служащими и при советской власти остались таковыми. Отец учитель, мама зубной врач. Окончил Можайское пехотное училище, четыре года служил на Кавказе. Очень жаль, если вы рассматриваете версию о моей причастности к разведывательным структурам абвера.
«Поездка в штаб окончательно все запутала. С того ли конца я начинаю раскрутку вражеского агента? Завтра передо мной будут мелькать новые лица, и тогда голова окончательно развалится, – раздумывал майор, покидая штаб. – Есть другие пути. Почему только я должен думать? Где офицеры моей группы, которых я три часа назад отправил во все концы этого городка?»
– Вас подвезти, товарищ майор? – спросил в спину начштаба. – В Злотов сейчас поеду, у нас вещевые склады на Сухарной, надо решить пару вопросов.
– Спасибо, Михаил Егорович, я на колесах, – отозвался Никита, остановился в коридоре, проводил взглядом уходящих Квашнина и Ольховского. – Вопрос, так сказать, вдогонку. Сколько «виллисов» и «газиков» имеется в хозяйстве полка?
– Знаете, точно такой вопрос задавал человек из вашего ведомства пару часов назад, – сказал подполковник. – Фамилию не помню, погоны капитанские. Дежурный по парку боевых машин предоставил ему точную информацию, после чего доложил мне.
– То есть навскидку не помните?
– Отчего же, скажу, майор. В трех авторотах на ходу осталось семь или восемь легких командирских машин. Все они на западном берегу Земана, где стоят стрелковые батальоны. При штабе четыре единицы, на ходу, если не ошибаюсь, две. У нас трудности с поставкой запчастей. Все поездки на учете, втайне машиной воспользоваться не выйдет. Большего сказать не могу. Пара машин на балансе у связистов, что-то у кладовщиков, что-то у медиков, у гражданских властей, которым выдали несколько подержанных единиц в Буровичах.
– Машиной сами управляете?
– Нет, у меня водитель есть. Так по штату полагается.
На крыльце Никиту поджидал Квашнин. Он переминался, как-то настороженно поглядывал по сторонам.
– Вам есть что сказать?… Простите, не знаю вашего имени-отчества?
– Павел Юрьевич. Просто хочу поделиться с вами некоторыми наблюдениями, товарищ майор. – Квашнин понизил голос, когда мимо, поочередно отдавая честь, пробежали трое дневальных. – Какое-то двоякое впечатление вызывает у меня товарищ Микульчик Василий Миронович. Не сочтите за крамолу, как-никак первое лицо в городе от нашей родной коммунистической партии. Но должен сказать, что он ведет себя несколько странно. С одной стороны, весь такой активный, устраивает собрания, призывает людей трудиться, проявлять сознательность и гражданскую ответственность, принимает ходоков и так далее. Но я не могу избавиться от впечатления, что Василию Мироновичу глубоко безразлично все, что он делает. Я пару раз встречался с ним, наблюдал за его работой. Как он общается с подчиненными у себя на Троицкой, какой скандал устроил в средней школе. В госпитале пытается подкатить к начальнице медчасти, довольно миловидной женщине. Я слышал, что он не дурак приложиться к бутылочке и каждый вечер занимается этим делом. Я не хочу наговаривать на этого человека, он может оказаться достойным советским гражданином, но, знаете ли… Василий Миронович не был в армии, не воевал в партизанских отрядах. Его перевели к нам из заштатного уральского городка. Вам решать, но, по-моему, стоит обратить внимание на этого человека.
– Он пользуется служебным транспортом?
– Да, все видели его за рулем нового «ГАЗ-67».
– Спасибо, капитан, мы учтем ваши наблюдения. Что-то еще?
– Да, это не все. – Квашнин снова замялся. – Еще раз могу ошибаться, но советую обратить внимание на капитана Ольховского.
– Вот как? – Никита поднял брови. – Я считал, что он ваш товарищ.
– Да, безусловно. Насколько может быть товарищем человек, которого знаешь четыре дня. У Ольховского отсутствует личное дело, и это мне сразу показалось подозрительным. Есть приказ из штаба армии о переводе в нашу часть. У него в порядке документы, продуктовая и вещевая книжки. Но личное дело мы пока не получили. Оно могло затеряться, его в неразберихе могли отправить по неверному адресу. Дай бог, чтобы пришло. Тогда все выяснится.
– Только у него отсутствует личное дело?
– Нет, их привозят нарочные особых отделов. В специальной картотеке остаются копии на случай утери оригинала. На несколько человек из пополнения дела также задерживаются.
– Может, стоит подождать, Павел Юрьевич, не обвинять человека раньше времени? Ольховский нерадиво выполняет свои обязанности?
– Я бы не сказал. В принципе, он дело знает. Ему удалось отыскать немецкие карты, датированные началом текущего года, где отмечены все минные поля. Если дело срочное, его возит водитель Михаила Егоровича. Самостоятельно Ольховский машину не водит. Мне еще один случай показался странным. Вчера он ушел из расположения в семь часов вечера. Капитан снимает комнату в доме, расположенном в Бронном переулке. Очень странно, но в девятом часу вечера, когда уже стемнело, я видел его совсем в другой части города, в Тракторном переулке, что недалеко от механических мастерских. Он входил в дом под номером четыре, поднимался на крыльцо, как-то опасливо озирался. Я отступил за куст за оградой, и Ольховский меня не заметил. Не хочу ничего сказать, в неслужебное время каждый волен бывать там, где ему вздумается, однако в свете последних событий…
– Три уточняющих вопроса, Павел Юрьевич, – перебил его Попович. – Что вы сами делали в Тракторном переулке?
– Живу я там, – не растерялся Квашнин. – Задержался в штабе, возвращался пешком на съемную квартиру. Это в южной части переулка, дом тридцать четыре. Можете проверить, там прописана Неделина Марья Архиповна. Женщине шестьдесят два года, ей в сорок первом осколком оторвало ступню. Ольховский входил на участок под номером четыре.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55
