20. Илюша Муромец
10 лет она была со мной: стройная, белоснежная, безотказная – крышка от унитаза. Плод гения немецких мастеров, триумф редких пород дерева. Она скрывала от глаз весь ужас этого мира. Да, не всем дано постигать бездны художника Серова, вот такая у меня приземленная эстетика.
И вот ее не стало. Пять минут – столько понадобилось Артему, чтобы моя крышечка с грохотом оторвалась от стульчака. Веселая детская игра «жахнем крышкой от унитаза так, чтобы крысы в подвале повесились» – и две металлические скобы, сделанные немцами на века, лопнули в пяти местах.
10 лет и 5 минут – вот так же пала Римская империя.
Хороший мальчик Артем – такой маленький Илюша Муромец.
Надо с ним осторожнее.
Например, он порой от эмоций хлопает меня по ляжке. А вдруг однажды хлопнет меня сынок со всей своей молодецкой удали, и, глядь, вот уже бежит малыш к маме с оторванной папкиной ногой.
21. Мачо с царапинами
Маленькие детки не умеют справляться со своей любовью.
Она хлещет из них в разные стороны, как вода из шланга, который они не могут удержать.
Когда у Артема случается приступ любви ко мне, сынок пытается выцарапать мне глаза. Так она у него выражается, эта любовь. От чувств-с, что называется.
Однажды малыш как-то особенно заметно расцарапал мне лицо.
Я сначала расстроился, а потом, напротив, воодушевился.
Ведь царапины можно выдать за последствия страстной ночи. Лучше всего, конечно, за последствия страстной ночи выдавать царапины на спине, но с голой, да еще и расцарапанной спиной в общественных местах неловко показываться.
А с лицом – вполне. Главное – доиграть для окружающих все остальное: смущение, загадочность, намек.
Я пришел на работу очень загадочный. И сразу встретил в лифте знакомую девушку, эффектную и яркую. Перед такой похвастаться последствиями страстной ночи на лице было сплошным удовольствием. Я начал доигрывать: смущаться, отворачиваться, отводить взгляд.
И вот она обратила внимание.
«Ой, а что это у тебя на лице, – спросила девушка, – кошка расцарапала?»
Добавить к списку моих капитальных недоделок: я выгляжу как человек, которого может расцарапать только животное.
22. Икона стиля
Сидел я как-то в очереди в поликлинике сдавать кровь.
Рядом со мной расположился довольно древний дедулька, со спутанными волосами и сознанием.
Он без остановки комментировал происходящее. Одет старичок был тоже соответствующе – во все цветастое, как попугай. «Ишь, пошла – толстая, ишь, худая, ишь, старая, ишь, молодая». Некоторые старички – как беспокойные маятники: никак не могут прийти в равновесие.
И тут на горизонте появляется нечто. Молодой человек, так скажем, если это вообще был человек. Потому что, судя по виду, очередной посетитель мог вполне оказаться вампиром. Настолько он был бледен и черноглаз. Юноша занял нашу очередь сдавать кровь. Хотя возникали определенные сомнения, а осталось ли в нем чего сдавать. Возможно, целью его визита была как раз обратная процедура – отхлебнуть из пробирок.
Вдобавок к готической внешности юный Дракула представлял собой икону стиля. Он был чудовищно моден. На нем, среди прочего, выделялись специфические штанишки шароварчиками с пожеванной мошной, свисающей между ног.
У дедульки рядом со мной аж крылья выросли, и вторая молодость пришла. Я схватился за голову в предвкушении. Дед еще молчал, а парня было уже жалко.
«Ишь, – знакомо прошипел старичок, – какие галифе».
Готствующий Дракула не расслышал реплики.
«Где лошадь-то потерял, буденовец?» – крикнул дед так, что на этот раз услышала вся поликлиника.
Все вокруг начали ржать, как та потерянная буденовцем лошадь, а Дракула мгновенно покраснел. Из чего я заключил, что кровь в нем еще осталась, и на анализы хватит.
Пока все вокруг хохотали, я загрустил.
Я подумал об Артеме.
Мне вдруг отчаянно захотелось, чтобы сынок никогда не подружился с модой так близко, как этот юный гот. Чтобы он всю жизнь прожил как я – тюфяком в безразмерном. Чтобы угги на босу ногу обошли его стороной.
Отцовская боль перехлестывает через границы мироздания. На отцовскую боль откликаются звезды. Когда я вернулся в тот день домой, Вселенная ответила на мой молчаливый вопль.
Артем вышел встречать меня в майке задом наперед, заправленной в памперс. На ногах у сына были разные носки.
«Тема сегодня сам одевался», – гордо сообщила жена.
Не Симачев, мягко говоря.
Отлегло.
23. Павлик Морозов
Жена однажды вечером в ванной моет Артема, готовит ко сну.
Слышу оттуда диалог:
«Артем, откуда у тебя эта царапина на ножке? Ты упал?» (А он упал.)
«Ни».
«Тебя кто-то ударил?»
«Да».
«А кто?»
«Папа!»
Это прекрасно.
Уже вижу, как через пару лет этот Павлик Морозов строчит доносы по электронной почте в своем планшете:
«Дорогая ювенальная юстиция, прошу принять меры против моего отца, Батлука Олега Викторовича, который нарушает мое конституционное право просмотра планшета до четырех утра. Также прошу добиться от него в судебном порядке разглашения пароля от его айфона, без чего я не могу удовлетворить свою естественную человеческую потребность по удалению всех его фотографий и части приложений».
И, поверьте, я не преувеличиваю степень знакомства сына с современными технологиями. Ему еще нет и трех, а он уже самостоятельно установил на планшет собственное фото в качестве бэкграунда.
24. Восстание детей
Восстание машин – избитая тема. Столько сюжетов, столько фильмов и сериалов. Для уважающего себя футуролога это уже давно вчерашний день.
Между тем есть сценарий будущего в разы вероятнее.
