— О Господи! — простонал Павлик. — Если уж ты заговорила о честности, то и колоды надо приволочь.
— Какие еще колоды?
— Да такие... сучковатые. А еще, и вывороченные с корнем пни. И устроить из них загородку. Пока еще шиповник разрастется...
— И поливать его надо...
Павлик лишь простонал в ответ. Стало ясно: каникулы отдыхом не будут. По дороге домой, подбрасывая носком ботинка большую шишку, он мысленно подытоживал: работа над муравейником — раз. Ага, снова прочесывать лес в поисках двух недостающих кустов колючей дикой розы. Найти их, выкопать, приволочь, посадить... Интересно, выдержит ли рубашка? Притащить тяжеленные пни и толстые сучья, сделать из них прочный забор. Собрать и рассыпать на муравейнике сосновые иглы, чтобы за стройматериалом муравьям недалеко было бегать. Сахаром посыпать. Два — кабаны. Подкармливать их и наконец подкараулить. Три — раскрыть тайну старого кладбища. Эх, ведь собирались при дневном свете все как следует рассмотреть! Столько дел — дня не хватает.
— Очень хочется знать, кто же такой этот подозрительный тип, кладбищенская гиена. Ясно он действует не один.
— Целая шайка, — подтвердила Яночка. — И мы обязательно должны все о них разузнать... Пан Хабрович уже давно перестал удивляться вопросам, которые задавали ему дети. Поэтому и поднятая за обедом Павликом тема документов времен войны была им воспринята спокойно.
— Разумеется, такие документы ищут, — ответил папа на вопрос сына. — И даже иногда находят.
— А кто ищет?
— Да многие. В основном занимаются этим разведки и специальные службы разных стран. Каждый хочет располагать интересными сведениями, которых нет у соперников.
— И поэтому ищут втайне друг от друга?
— Да, чаще всего именно так. В их среде вообще не любят гласности и не испытывают потребности в сенсационных сообщениях, не в их интересах привлекать внимание к своим делам. Похоже, объяснения отца не удовлетворили мальчика. Чего-то ему в них недоставало.
— Ну, допустим, если известно — у нас где-то такие документы скрыты... Скажем, спрятаны где-то или замурованы... или закопаны... или еще что... Известно — где-то на... или в какой стене, или под каким деревом, или еще где... Что тогда?
— Тогда ищут.
— А как ищут?
— Что-то я тебя, сынок, не понимаю. Просто ищут.
— Нет, ты скажи, как именно ищут. По ночам? Чтобы никто не видел? Переодеваются или еще как...? Стараются, чтобы никто не увидел?
— Да зачем же по ночам? И переодеваться ни к чему. Они же в своей стране. Просто приходят, проверяют и, если найдут что, забирают.
— А что людям говорят?
— Не понимаю, каким людям.
— Но ведь везде же какие-то люди живут. Что они тем людям говорят? Как объясняют, что нашли?
— Говорят — нашли оставшиеся со времен войны мины или снаряды, — подсказала Яночка. Пан Роман задумался. Откровенно говоря, методы действия специальных служб ему не были известны во всех подробностях, а детям надо говорить только правду. Нельзя к тому же обмануть их ожидания, они привыкли, что отец всегда все знает, не мог отец и теперь уронить свой авторитет. Значит, надо подумать хорошенько, сосредоточиться, поднапрячься, вспомнить все, о чем когда-либо читал или слышал.
— Возможно, они и в самом деле должны действовать в таком духе, — не очень уверенно сказал пан Роман, подумав. — Правда, такие истории очень уж редко случаются и все материалы, относящиеся к последней войне, уже давно найдены, но если станет известно, что где-то что-то еще запрятано, не исключено, при поисках будут действовать именно так. Проще всего — вежливо объяснить местному населению, что вот там-то и там-то со времен войны остались неразорвавшиеся снаряды, оцепить это место, устранив всех свидетелей, и спокойненько вытащить документы. Я бы сам так сделал. А неразорвавшиеся снаряды или бомбы — это настолько всем знакомо, что особого интереса не вызовут и люди быстро о них забудут, — За исключением тех, которые столько десятков лет просидели на этих бомбах и снарядах, — ненавязчиво заметила Яночка.
Отец не обратил внимания на слова дочери. Он вспомнил очень важную вещь и торопился поделиться ею с детьми.
— И ведь даже не очень бы соврали, — сказал он. — Чаще всего, важные документы и прочие материалы времен войны и в самом деле заминированы. Устанавливали взрывное устройство, которое могло взорваться, если кто по неосторожности взялся бы раскапывать или размуровывать тайник с документами, не зная, как профессионально подойти к делу. Так что правильно поступали — местное население отгоняли подальше. На всякий случай...
— Так, значит, сделали бы это открыто, с милицией и с привлечением саперов? — продолжал допытываться Павлик.
— Ну да! И возможно, даже пожарную команду держали бы наготове.
— А если кто-то ищет не так. Население не предупреждает, милицию и армию не привлекает, наоборот, действует под покровом ночной темноты, стараясь, чтобы его никто не увидел?
У отца на этот счет двух мнений не было.
— Тогда, значит, такой искатель действует нелегально, наверняка намереваясь присвоить себе то, что ищет. И не обязательно документы...
Тут мама со всей решительностью вмешалась в эти интересные рассуждения членов ее семьи.
— Послушайте, — заявила она, — прекратите свои шпионско-детективные изыскания. Надо поиграть с Мизей. Прошу вас, сделайте это для меня. Ее мать мне проходу не дает, и я вынуждена была пообещать, что попробую вас уговорить...
Ответом был дружный вой дуэтом, перешедший в протестующее молчание. Пан Хабрович решил педагогически вмешаться.
— В конце концов, могли бы и уважить вынужденное согласие вашей матери, — укоризненно обратился он к детям.
— Только ее нам и не хватает! — проворчал Павлик.
Его сестра, поняв, что отвертеться не удастся, решила извлечь хотя бы какую-то выгоду из того, что они пойдут на уступки родителям.
— Ну ладно, — неохотно произнесла девочка. — Но если нам когданибудь...
— Обязательно! — с полуслова поняла ее мама, — Обещаю вам — за мной должок. Можете рассчитывать на мою благодарность. Железно!
Мизя ожидала их у крыльца. И пребывала в полном расстройстве, потому что котенок отобрал у нее мячик. Откатил лапкой подальше и сам притаился рядом, готовый броситься на девочку, как только она сделает попытку отобрать свою собственность. Робкая Мизя делала шаг к мячику и сразу же боязливо отступала, даже не решаясь протянуть руку. Павлик небрежно поддел мячик ногой, он покатился, котенок радостно бросился следом. Вскрикнув от ужаса, Мизя с поросячьим визгом спряталась за угол дома. Яночка неторопливо спустилась по ступенькам. В руках у нее была большая банка из-под консервов, полная воды.
— Будем поливать цветы, — безапелляционно заявила девочка.
