И та штуковина около окна Джо — что это было такое?
Турлоу снял очки, протер платком, водрузил обратно. Он вспомнил Джо Мэрфи в апреле, сразу после того, как тот устроил ложную пожарную тревогу. Какой шок он испытал, столкнувшись с отцом Рут в маленькой грязной комнатке для допросов над шерифской канцелярией! Но еще большим шоком оказались результаты обследования. Сухой язык отчета в Управление по условному освобождению не мог передать и сотой доли его чувств.
«Я пришел к выводу, что у него отсутствует центральное ядро сбалансированных эмоций. Это, в сочетании с опасным маниакальным симптомом, каким является возбуждение ложной пожарной тревоги, должно расцениваться как признак серьезного отклонения. Перед нами человек, чей психологический облик содержит все необходимые элементы для ужасной трагедии!»
Язык отчета — такой осмотрительный в формулировках, выдержанный в строгом канцелярском стиле… Турлоу знал, как мало он сможет выразить, и поэтому подкрепил отчет устным докладом.
«Этот человек опасен. Он — явно параноидальный тип и может сорваться. Он способен на насилие».
Ему никто не поверил.
«Разумеется, это всего лишь шутка. Джо Мэрфи! Черт, он здесь большая шишка, Энди. Ладно, можешь ты рекомендовать анализ… психоанализ?»
«Он не пойдет на это… и я сомневаюсь, что это ему хоть чем-нибудь поможет».
«Хорошо, чего ты хочешь от нас? Ты можешь что-нибудь рекомендовать?»
«Возможно, нам удастся привлечь его к церкви. Я позвоню отцу Джильсу из Епископальной церкви и узнаю, может ли…»
«К церкви?»
Турлоу вспомнил, как уныло пожал плечами и выдавил слова, которые были чересчур банальными: «Возможно, меня за это исключат из касты, но религия часто помогает там, где психология бессильна».
Турлоу вздохнул. Отец Джильс, разумеется, не достиг никаких успехов.
Черт! Почему Рут застряла в этом доме? Доктор дотянулся до Дверцы, немного поразмыслил. Дам ей еще несколько минут. Внутри все было тихо. Возможно, она упаковывала вещи.
Рут… Рут… Рут…
Турлоу вспомнил, что она восприняла его отчет в Управление по условному осуждению с большим доверием, чем чиновники. Но у нее был опыт в области психиатрии, и она сама некоторое время подозревала, что с отцом что-то не так. Турлоу вспомнил, что пошел в больницу сразу же после заседания в офисе Управления. Рут присоединилась к нему, замкнутая, испуганная, в почти пустом кафетерии. Они унесли свои чашки на угловой столик. Ему запомнился общепитовский запах с еле уловимым привкусом антисептика, стол с пластиковым покрытием «под мрамор» с невыводимыми пятнами от кофе.
Чашка задребезжала, когда Рут поставила ее на стол. Турлоу сидел молча, чувствуя, что ей нужно прийти в себя после того, что он сказал.
Через некоторое время она кивнула, затем сказала:
— Я знала это… догадывалась.
— Рут, я сделаю все, я…
— Нет, — Рут заправила под колпак выбившуюся рыжую прядь. — Ему позволили позвонить мне из тюрьмы… прямо перед тем, как ты пришел. Он в ярости. Он не примет ничего, что ты предложишь.
«Очевидно, ему сказали о моем отчете», — подумал Турлоу.
— Теперь он знает, что ему не удалось прикинуться нормальным, — сказал он. — Естественно, он разъярился.
— Энди… ты уверен?
Рут накрыла его ладонь своей, чуть влажной от пота. Турлоу взял ее за руку, думая о том, что его пот перемешивается с ее. Мысль принесла с собой странное ощущение интимности.
— Ты уверен, — вздохнула она. — Я видела, как это наступало.
Снова глубокий вздох.
— Я еще не рассказывала тебе о Рождестве.
— О Рождестве?
— О Сочельнике. Мой… я пришла домой из больницы. У меня была вечерняя смена, помнишь? Он бродил по дому, разговаривая сам с собой… он говорил ужасные вещи о матери. Я слышала, как она плачет у себя наверху… Я… я полагаю, что накричала на него, назвала его лжецом.
Рут сделала два судорожных вздоха.
— Он… ударил меня, толкнул на елку, перевернул все вверх дном…
Она прижала руку к глазам.
— Он никогда не бил меня прежде — всегда говорил, что не видит смысла в порках. Ему часто доставалось, когда он был маленьким.
— Почему ты не рассказала мне?
— Нам было… мне… мне было стыдно… я думала, что… — она пожала плечами. — Я ходила в клинику к доктору Вейли, но он сказал… ссоры, люди в семейных конфликтах…
— Вполне в его духе. Твоя мать знала, что он ударил тебя?
— Она слышала, как он выскочил из дома и захлопнул дверь. Его не было всю ночь. В Сочельник! Она… она услышала шум. Она спустилась и помогла мне все прибрать.
— Жаль, что я не знал этого, когда говорил с…
— Ну и к чему это бы привело? Все защищают его, даже мама. Знаешь, что она мне сказала, когда помогала убирать? «Твои отец очень болен, Рути». Оправдывая его!
— Но, коль скоро она знает, может быть…
— Она имеет в виду не душевное заболевание. Доктор Френч считает, что у него прогрессирующее склеротическое состояние, но он же не ляжет в больницу на полное обследование. Она знает об этом и именно это имеет в виду. Только это!
— Рут… — Турлоу на миг подумал о своем разоблачении. — Некоторые тяжелые состояния этого типа, например склероз Мёнкеберга, часто сопровождаются расстройствами личности. Разве ты не знала этого?
— Я… он не пошел бы нам навстречу, не лег бы в больницу. Я говорила с доктором Френчем… Вейли. Он совершенно ничем не помог. Я предупредила маму — насилие и…
— Возможно, если бы она…
— Они женаты двадцать семь лет. Я не могу убедить ее в том, что он действительно может причинить ей вред.
— Но он ударил тебя, сбил с ног.
— Она сказала, что я спровоцировала его.
Воспоминания, воспоминания — пахнущий антисептиком маленький уголок в больничном кафетерии, который столь же неизгладимо отпечатался в его мозгу, как эта темная улица рядом с домом, где Рут жила с Невом. Предупреждения насчет Джо Мэрфи были достаточно ясными, но мир был еще не готов понимать и защищаться от собственного безумия.
Турлоу снова взглянул на безмолвный дом, огни, размытые пеленой дождя. В этот момент между домом Рут и соседним слева домом появилась бегущая женщина в блестящем от дождя плаще. На миг показалось, что это Рут, и он наполовину вылез из машины, но тут женщина выбежала на освещенное место, и стало видно, что она старше, а плащ накинут прямо поверх халата. Она была в шлепанцах, которые начали хлюпать, когда она перебегала газон.
— Эй вы! — позвала она, махнув Турлоу рукой.
Он вышел из машины. Дождь захолодил волосы, лицо. Его захлестнула волна дурных предчувствий.
