Голова летучего пса мелькнула над подоконником.
– Вокруг было множество людей и машин – другие следы могли затоптать.
– Тео, не распускай свое воображение. У тебя был длинный день и...
– И я – наркоман.
– Я не собирался это говорить.
– Знаю, это я сказал. Расскажи мне о своих крысах. Что ты будешь делать, когда их найдешь?
– Ну, сначала я попробую отыскать причину такого поведения, потом поймаю несколько особей из мигрировавшей группы и сравню химический состав их мозга с мозгами тех, кто направился к морю.
– Мозги нужно взболтать хорошенько и прогнать через центрифугу.
– Я так и думал.
Официантка принесла пиццу, и Гейб уже распутывал сопли сыра со своего первого ломтика, когда зазвонил телефон Тео. Констебль секунду послушал, встал и полез в карман за деньгами.
– Надо идти, Гейб.
– У Плоцников мальчишка пропал. Его никто не видел с утра, когда он поехал разносить газеты.
– Прячется, наверное. Дурной он пацан. Как-то раз смастерил что-то из своей машинки с дистанционным управлением, и эта ерундовина подействовала на чипы в моих крысах. Я три недели ломал голову, почему они выписывают восьмерки по автостоянке перед гастрономом, пока не поймал его в кустах с пультом.
– Я знаю, – ответил Тео. – Мики мне рассказывал, что если десять твоих крыс соединить в один контур, можно будет ловить телеканал “Мир приключений”. Но я все равно его должен найти. У него еще и родители есть.
– Живодер неплохо берет след. Можешь его с собой взять.
– Спасибо, но я сомневаюсь, что у пацана в кармане пицца.
Тео сложил сотовый телефон, запихал в рот еще один ломтик на дорогу и направился к дверям.
ДЕСЯТЬ
Вэл Риордан прислонилась к двери своего кабинета, пытаясь отдышаться и взять себя в руки. Ничто во всем ее опыте клинициста не могло сравниться с теми сеансами, что ей пришлось проводить на следующий день после взрыва “Тексако”. Она приняла двадцать больных за десять часов, и каждому хотелось говорить только о сексе. Не об абстрактом сексе, не о проблемах секса, не об отношении к нему – о самом сексе, хлюпающем, потном и трясущем кровати. Это нервировало.
Она предвидела всплеск либидо у своих пациентов (обычный симптом отвыкания от антидепрессантов), но в справочниках утверждалось, что лишь от пяти до пятнадцати процентов проявят какую-то реакцию – примерно то же количество, что потеряло либидо, когда начало принимать средства. Сегодняшний ее результат оказался стопроцентным. Похоже, она держала псарню для сук в течке, а не психиатрическую практику.
Когда ушла последняя пациентка, Вэл вышла из кабинета и увидела, как ее новая секретарша Хлоя, уперев ноги в край стола, неистово мастурбирует. Ее кресло визжало, как белочка под пыткой. Вэл извинилась, опрометью кинулась обратно в кабинет и заперла за собой дверь.
У Хлои в ее двадцать один год были свекольного цвета волосы, гардероб всех оттенков черного и колечко с сапфиром в носу. Раньше Вэл лечила девочку от булимии, а когда начало действовать плацебо, и количество назначаемых сеансов взлетело на невиданную высоту, наняла ее. Хлоя работала за лечение: Вэл считала это хорошим финансовым ходом. По правде сказать, в те времена, когда девочка беспрестанно блевала, она нравилась ей куда больше.
Вэл все еще старалась понять, как ей поступить, когда в дверь робко постучали.
– Да?
– Извините меня, – донесся из-за двери голос Хлои.
– Э-э, Хлоя – на работе так себя вести не подобает.
– Но ведь ваш последний пациент уже ушел. Я подумала, что вам нужно привести в порядок свои записи или что-нибудь еще сделать. Простите меня, пожалуйста.
– Вот так, значит? Мой последний пациент уходит, поэтому хоть дым коромыслом?
– Я уволена?
Вэл на секунду задумалась. На завтра у нее назначено двадцать приемов, на послезавтра – еще двадцать. Если дикость всего происходящего ее пока не прикончила, то нагрузка точно сломает. Остаться сейчас без Хлои – это слишком.
– Нет, не уволена. Но я тебя очень прошу – на работе больше ничего подобного.
– А у вас сейчас есть время поговорить со мной? Я знаю, что следующий сеанс у меня только на следующей неделе, но мне очень нужно.
– Тебе разве не хочется домой... э-э все хорошенько обдумать?
– Вы имеете в виду – кончить? Нет, я уже кончила. Я об этом и хочу с вами поговорить. Видите ли, сегодня это у меня не первый раз.
Вэл поперхнулась. В высшей степени непрофессионально разговаривать с пациентом через дверь. Она собралась с духом:
– Заходи, – и прошла к своему столу, не глядя на девушку. Хлоя села напротив.
– Так, сегодня, значит, у тебя – не первый раз? – Вэл превратилась в психотерапевта. Останься она начальницей, выскочила бы из-за стола и придушила потаскушку на месте.
– Нет. Мне все время мало. Я... ну, в общем, начала в два часа ночи и не переставала, пока не пришло время собираться на работу. А потом – один-два раза, пока у вас каждый пациент сидел.
У Вэл отпала челюсть. Шестнадцать часов безостановочной мастурбации? Остальные пациенты тоже упоминали, что их сексуальные приключения начались в два часа ночи.
– И как ты при этом себя чувствуешь?
– Нормально чувствую. Запястье немного побаливает. Может, у меня синдром карпального канала развивается?
– Хлоя, если ты считаешь, что за этоможно получить компенсацию, как за травму на рабочем месте...
– Нет-нет, я просто хочу, чтобы это прекратилось.
– А с чего все началось? Что произошло в два часа ночи? Может быть, какой-то сон приснился?
Другие пациенты описывали разные эротические сновидения. Уинстон Краусс, фармацевт, одержимый морскими млекопитающими, признался, что во сне он занимался сексом с синим полосатиком, скача на нем в глубинах вод, точно раздроченный Ахав. Проснувшись, он употреблял своего надувного Флиппера, пока из того не вышел весь воздух.
Хлоя заерзала на стуле. Свекольные волосы упали на лицо.
– Мне снилось, что я сношаюсь с бензовозом, а он взрывается.
– С бензовозом?
– И я испытала оргазм.
– Эротические сновидения – совершенно нормальное явление, Хлоя. – Так, значит, бензовоз? Это нормально. – Скажи мне, а пламя в твоем сне присутствовало? – Пироманы испытывают сексуальное наслаждение, устраивая пожары и наблюдая за ними. Так их и ловят – ищут в толпе ухмыляющегося парнягу с торчащей елдой и пятнами бензина на башмаках.
– Нет, пламени не было. Я проснулась от взрыва. Вэл, что со мной не в порядке? Мне хочется делать только одно… ну, в общем, делать и всё.
