Небо посветлело — наступил долгожданный рассвет.
6
ПЯТНИЦА, 4 МАЯ
Пятница, 4 мая. Наш первый день без Мадлен. Едва рассвело, мы с Джерри возобновили поиски. Мы ходили по улицам, которых никогда раньше не видели, потому что всю неделю практически не покидали территорию комплекса «Оушен клаб». Мы перелазили через стены и шарили в кустах. Мы заглядывали в ямы и дыры. Все было тихо, если не считать лая собак, который только усиливал нервное напряжение. Помню, как я, открывая большой контейнер для мусора, молилась про себя: «Господи, пусть ее здесь не окажется!» Самым поразительным и ужасающим было то, что мы занимались этим совершенно одни. Казалось, что никто не ищет Мадлен кроме нас, ее родителей.
После примерно часа поисков мы вернулись в номер Фионы и Дэвида. Шон и Амели к этому времени уже проснулись. Близнецы, радовавшиеся возможности поиграть с Лили и Скарлетт, о Мадлен, к счастью, не вспоминали. Постепенно начали собираться наши друзья. Пришли Рассел, Джейн, Мэтт, Рейчел и их дети. Все советовали мне позавтракать, но я не могла есть. От безумного волнения у меня пропал аппетит, а горло будто сжалось. Да и могла ли я тогда думать о еде? На это не было времени. Кто-то забрал у нас нашу Мадлен, и мы должны были ее найти.
В то утро мне рассказали о человеке с ребенком, которого Джейн видела на улице. Хотя Джерри и наши друзья не спешили делиться со мной этим, чтобы не расстроить меня еще больше, когда они это сделали, я испытала странное облегчение — по крайней мере, Мадлен не исчезла с лица земли. Зацепка была.
Это был мужчина лет тридцати пяти — сорока, темноволосый, с лицом южно-европейского или средиземноморского типа. Из-за его повседневной одежды (бежевые или песочного цвета брюки и темная куртка) у Джейн создалось впечатление, что он не был туристом. Он нес спящего ребенка перед собой на руках. Свисавшие ноги ребенка безвольно раскачивались из стороны в сторону. Несмотря на то что в ту минуту у Джейн не было причин для подозрений, что-то в этом человеке было необычное, иначе он бы не запомнился ей так хорошо. Сам мужчина был тепло одет, но ребенок был босым и не завернут в одеяло. Хотя Джейн никогда не видела пижамы Мадлен с осликом Иа и даже не знала о ее существовании, данное ею описание одежды ребенка, которого нес мужчина (светлая, розовая или белая пижама с цветочным узором на отвороте штанишек) почти в точности соответствовало тому, во что была одета Мадлен той ночью. По виду пижамы Джейн решила, что это была девочка.
У меня не возникло сомнений тогда, и я в этом уверена и сейчас, что той ночью Джейн увидела похитителя, который уносил Мадлен. Однако, несмотря на тот факт, что она сразу же сообщила об этом и НРГ, и СП, ее описание этого человека появилось в прессе только 25 мая.
Я никогда не испытывала ни злости, ни раздражения по отношению к Джейн. Напротив, я была благодарна ей за то, что она хоть что-то видела. Наверняка с того дня эта случайная встреча лежит тяжким грузом на ее душе, и я ей искренне сочувствую. Я много раз представляла себе, что было бы, если бы тогда не она, а я прошла по той улице. Обратила бы я внимание на мужчину с ребенком? Подсказало бы мне материнское чутье, что происходит? В противном случае, войдя в номер и увидев, что Мадлен нет, уловила бы связь, бросилась бы за ним? Я даже представляла себе, как хватаю его за плечо, как спасаю Мадлен.
Примерно с восьми утра мне начали звонить и присылать текстовые сообщения друзья из Великобритании, которые узнали о случившемся из новостей. В основном это были сообщения типа: «Пожалуйста, скажи, что это не твоя Мадлен».
Примерно в девять мы все вместе вышли на Руа Доктор Агостино да Силва узнать, что происходит, и найти полицейских из СП. Патруль НРГ мы увидели, хотя по-прежнему не было заметно, чтобы они предпринимали какие-то активные действия. Так чем же занималась полиция? Трудно сказать. Согласно документам судебной полиции, к которым мы не имели доступа до августа 2008-го, в Прайя-да-Луш 4 мая в два часа ночи были привезены две собаки-ищейки, а в восемь утра — еще четыре спасательно-розыскных собаки. Я же не помню, чтобы видела служебных собак до утра, и если полицейские проводили какую-то розыскную работу, это заметно не было.
Согласно тем же документам, поисковых собак привлекли к делу в одиннадцать часов вечера 4 мая. Действительно, на следующий день (когда именно, я не запомнила, но, скорее всего, утром) один из офицеров НРГ попросил у нас что-нибудь из вещей Мадлен для идентификации запаха. Я принесла розовое одеяло, которым мы всегда укрывали ее ночью, и кое-что из одежды Мадлен, но они взяли только одеяло. Несколько человек, которых я приняла за отдыхающих, ходили вокруг нашего корпуса, и кто-то из мужчин предложил помощь. Стив Карпентер рассказал нам, что был у Джона Хилла, управляющего комплексом, и потребовал открыть и обыскать все пустующие номера (в несезон многие номера были незаняты). Опрос всех находящихся в корпусе до того времени не проводился. Он был проведен только спустя несколько часов, но мне и по сей день неизвестно, насколько полным он был.
К нам пришла женщина, жившая в корпусе, расположенном на противоположной стороне Руа Доктор Гентиль Мартинс. Из окон ее номера была видна наша калитка. Она рассказала, что прошлой ночью видела машину, поднимающуюся по дороге на Роша Негра — черный вулканический утес, возвышающийся над поселком. До этого никто никогда не видел, чтобы машина заезжала так высоко днем, а тем более ночью. Тут же возникло предположение, что Мадлен бросили где-нибудь на вершине нависающего утеса. Я пошла поговорить с полицейским, который немного понимал по-английски. Но он никак на это не прореагировал. «Это был кто-то из НРГ, осматривал местность», — пояснил полицейский.
Я продолжала получать текстовые сообщения и звонки. К этому времени наш друг Джон Корнер, креативный директор одной ливерпульской медиагруппы, уже передал фотографии и видео Мадлен в полицию, Интерпол и новостные компании, чтобы ее портрет как можно скорее стал достоянием общественности, как советует делать Национальный центр США по делам пропавших и эксплуатируемых детей (НЦДПЭД). Одна моя коллега из Мелтон Мобрей предложила нанять частного детектива и вызвалась подыскать подходящего человека. Это предложение заставило меня призадуматься. Тогда я представляла себе частных детективов эдакими одинокими скитальцами наподобие Джима Рокфорда из сериала «Досье детектива Рокфорда». И в то время я не понимала, что именно нам следует предпринять, хотя, конечно же, любая помощь была бы нелишней. Если бы тогда я знала то, что знаю сейчас, возможно, я бы воспользовалась ее советом.
В пятницу из Лиссабона прибыла группа экспертов. В какое время они приехали, мы не знали, потому что жили в другом номере. Их работу мы видели только по телевизору: в новостях показали какую-то женщину с длинными волосами и в гражданской одежде, снимающую отпечатки пальцев с жалюзи на окне детской спальни. Насколько я помню, она работала без перчаток.
Проведя двадцать шесть часов без сна, я начала понимать, что совсем обессилела, но роившиеся в голове мысли, одна страшнее другой, не давали мне заснуть. Каким-то образом рядом со мной неожиданно возникла англичанка средних лет. Она представилась то ли социальным работником, то ли офицером подразделения по защите детей и настояла на том, чтобы я посмотрела ее документы, в том числе, если не ошибаюсь, удостоверение сотрудника Бюро регистрации преступлений. Она попросила меня сесть, сама села рядом и потребовала, чтобы я рассказала ей обо всем, что произошло накануне вечером. Вела она себя довольно бесцеремонно, и ее манеры, да и само присутствие, были мне неприятны.
