Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
Для наглядности представим, что болельщик команды «Red Sox» и болельщик «Yankee» перед началом спортивного сезона договорились платить друг другу по тысяче долларов за каждый выигрыш команды соперника. Контракты, которые заключала LT по ПФИ, были довольно похожи на такое соглашение, но с той разницей, что выплаты были связаны с движениями котировок облигаций, акций и так далее, а не с очками и подачами. Эти сделки по производным финансовым инструментам не находили отражения в балансах компании и формально не были ее «долговыми обязательствами». Но если бы рынки пошли против фонда, итог был таким же, как если бы компания имела формальные долговые обязательства. И LT обычно удавалось удерживаться от уплаты первоначальной маржи по операциям с дериватами. Компания совершала такие сделки, вообще не делая каких бы то ни было инвестиций.
Частенько, хотя и не всегда, LT добивалась тех же условий по сделкам продажи реальных ценных бумаг с их обратной покупкой (то есть по сделкам репо). Кроме того, LT часто удавалось убедить банки предоставлять ей кредиты на более продолжительные сроки по сравнению с теми, которые действовали при кредитовании других фондов[63]. Таким образом, LT могла проявлять большее терпение. Даже если бы банки захотели досрочно вернуть кредиты, предоставленные LT, им не удалось бы сделать это очень быстро. Как заметил старший исполнительный директор одного из крупнейших инвестиционных банков, «они всех рассматривали через дуло».
Именно благодаря этому рыночная стратегия Меривезера приносила реальные дивиденды. Если бы в банках хоть на мгновение задумались, то поняли бы, что LT всецело находится у них в руках и полностью зависит от их милости. Но в банках фонд рассматривали не как компанию, только-только разворачивающую деятельность и остро нуждающуюся в кредитных средствах, а как блестящее предприятие, где собрались прославленные ученые и великолепные трейдеры, в общем, в нем видели подобие выдуманного Мертоном «финансового посредника» Нового века. В конце концов было распространено мнение, что LT имеет преимущества, обладая превосходящей прочие, реально и гарантированно беспроигрышной технологией. И банки, и часть СМИ обычно исходили из того, что дело обстоит именно так. Деловой еженедельник «Business Week» просто захлебывался восторгом: доктора наук из фонда откроют «новую компьютерную эру» на Уолл-стрит. «Никогда прежде такому собранию академических дарований не предоставляли подобного количества денег для игры на рынках», – заметил этот журнал в статье, опубликованной на первом году существования фонда, заглавие которой было вынесено на обложку издания[64]. Если наступала новая эра, то никто не хотел пропустить ее пришествие. LT была столь же очаровательна, как девушка на своем первом балу, и все банки жаждали потанцевать с дебютанткой.
С обоснованием льготных условий, на которых предоставлялись кредиты LT, банки не испытывали трудностей. В конце концов, у банков были залоги, и LT, как правило, рассчитывалась (наличными) в конце каждого торгового дня, получая деньги у удачно сыгравших и гася убытки потерпевших неудачу. LT осуществляла множество стремительных операций поточным методом, так что риск крупного провала казался ничтожным. Только в том случае, если бы LT понесла крупные убытки с немыслимой быстротой – скажем, если бы ей пришлось одномоментно сбросить большую часть своих активов, причем на неликвидный рынок, стоимость залогов, которыми располагали кредитовавшие LT банкиры, оказывалась под угрозой, а сами банки столкнулись бы с убытками.
К тому же многие главы банков, вроде Корзайна и Талли, руководителя Merrill Lynch, питали личную симпатию к Меривезеру и расположили к LT свои организации. Но подлинной сильной стороной фонда были его связи с другими могущественными трейдерами, работавшими по всему миру. Компания, которая вела бизнес с LT, могла получать весьма ценную внутреннюю информацию (совершенно легальную в мире облигаций) о движении рынков. «Каким образом вы побуждаете людей прийти к вам на прием? Вы говорите им, что у вас соберутся абсолютно все модные люди города», – сказал некий цюрихский банкир, финансировавший LT и не взимавший с нее изначальной маржи. «Итак, все говорили: „Отлично, я не стану вас стричь, но если кто-нибудь сделает это, то и мне придется сделать то же“». Со стороны LT это было очень умной политикой. Партнеры LT могли говорить каждому новому банку, к которому обращались с просьбой о кредите: «Если мы выплатим вам первоначальную маржу, нам придется выплачивать ее всем». В итоге LT ничего не дала никому из кредиторов. (По небольшому числу наиболее рискованных операций LT все же соглашалась уплатить первоначальную маржу, но очень скупую.)
Поскольку банки также занимались арбитражными операциями, Меривезер рассматривал их, и достаточно обоснованно, как своих главных конкурентов[65]. LT напоминала не столько другие хедж-фонды вроде Quantum Сороса, сколько отделы операций с собственными средствами банков вроде Goldman Sachs. Уолл-стрит медленно отходила от исследований и оказания услуг клиентам и обращалась к выгодному бизнесу ведения операций на собственные средства, что порождало сдержанное соперничество между LT и ее кредиторами.
Поработав в одном из крупных банков Уолл-стрит, Джей-Эм понял, что инвестиционные банки страдают от утечек и им нельзя доверять, поскольку они могут присвоить сделки, совершенные трейдерами. И действительно, большинство банков проводили такую политику. Поэтому в качестве меры предосторожности LT размещала заказы на выполнение каждого из элементов сделки у другого брокера. Morgan занимался одним элементом сделки, Merrill Lynch – другим, Goldman – третьим, и никто из них не понимал всей сделки полностью. LT не посвящала в свои операции даже работающего на нее юриста. Тому доводилось слышать, как партнеры говорят о «стратегии торговли ¹ 3», как если бы компания была хранилищем ядерного оружия.
Хилибранд отличался особой непреклонностью, отказывая банкам в какой бы то ни было возможности заглянуть в его стратегии, и не шел на какие-либо компромиссы относительно условий кредитования. Он звонил дилеру, отдавал распоряжение о приобретении облигаций на 100 миллионов долларов, а затем отключал свой телефон[66]. Представителям Merrill Lynch Хилибранд резко заявил: «Я озадачен требованиями уплаты маржи, для меня любая маржа неприемлема». Кевин Данливи, трейдер Merrill Lynch, порой звонил дважды, а то и трижды в день, пытаясь обсудить с умницей Хилибрандом только что изобретенные стратегии. Но маниакальная приверженность Хилибранда к секретности неоднократно обескураживала Данливи, что делало обслуживание счета почти невозможным. Искренний житель Нью-Йорка, стриженный ежиком Данливи заметил: «Внедрить свои идеи в стратегию LTCM удавалось редко. Отказываться от советов со стороны людей с Уолл-стрит – это было очень необычно. Ларри никогда не вдавался в обсуждение стратегии. Он просто говорил, что хочет сделать».
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
