Гигантская рептилия неуклюже дотопала до того места, где я уже мог до нее дотронуться, если бы протянул руку далеко вперед. Кайман, приподнявшись на своих передних лапах и подняв голову, приготовился к нападению.
Чувствуя, как ливень хлещет меня по лицу, я напрягся всем телом и приготовился отскочить в сторону.
Кайман еще выше поднял голову, поворачивая ее при этом, чтобы не потерять меня из виду, и с проворством, неожиданным для существа его размеров, бросился вперед, напрягая мышцы, весившие в общей сложности, пожалуй, целую тонну.
Я моментально отскочил в сторону и приготовился перейти в контрнаступление. Но тут я услышал какой-то свист. Кайман на мгновение замер, а затем шлепнулся на песок, окатив меня брызгами жидкой грязи и воды. Крепко сжав нож, я приготовился было броситься к нему, но тут мое внимание привлекло нечто весьма странное.
Из прочного черепа этого каймана, лежащего теперь неподвижно на песке, торчала очень длинная и тонкая деревянная палочка, на конце которой виднелись белые перья.
Я смотрел на рептилию, не понимая, почему я все еще жив, а она, похоже, уже мертва. И тут вдруг снова послышался свист, и еще один кайман, который начал было карабкаться вслед за первым, тоже рухнул наземь, сраженный длиннющей стрелой, пробившей ему затылок и вышедшей из челюсти.
— Боже мой!.. — воскликнула Кассандра, уставившись на проступившие в темноте силуэты каких-то людей, которые приближались к нам, скользя по поверхности воды на пирóгах и держа в руках кто весла, а кто огромные луки. — Это туземцы из племени менкрагноти.
15
Туземцы подплыли к островку на трех узких пирóгах, в каждой из которых два человека, сидя, соответственно, в носовой и кормовой частях лодки, работали веслами, а еще один, находясь в центре и держа в руках почти двухметровый лук, быстро и очень точно стрелял по всем тем кайманам, которые хотя бы на пару секунд поднимали голову из воды. Поэтому вскоре около десятка этих гигантских рептилий уже лежали мертвыми на песке: их прочнейшие черепа были насквозь пробиты длинными стрелами туземцев.
Не успели мы прийти в себя от охватившего нас смешанного чувства радости и удивления, как эти три пирóги причалили к нашему островку. Лучники поспешно встали вокруг нас, образовав своего рода оборонительное оцепление и все еще целясь в кайманов, хотя те уже и бросились наутек, а гребцы положили весла и, молча схватив нас за руки, довольно бесцеремонно потащили к своим пирóгам.
— Минуточку! — запротестовал профессор. — Позвольте мне взять с собой хотя бы чемоданчик, в котором лежит спутниковый телефон!
Туземцы, игнорируя этот его протест, — они, по всей видимости, не понимали того, что он говорил, — силой заставили его усесться в одну из пирóг и угомониться.
— Не переживайте, — громко сказал я, обращаясь к профессору, когда меня тащили ко второй пироге. — Мы заберем отсюда свое имущество попозже, а пока что кайманы последят за тем, чтобы его никто не трогал.
Оглядевшись по сторонам, я увидел, что Кассандру усадили в третью пирóгу. Затем эта пирóга, отчалив от островка, быстро растворилась в темноте, а вслед за ней в эту темноту нырнула и лодка, в которой находился профессор Кастильо.
Не успел я поудобнее устроиться в своей пирóге, имевшей метров десять в длину и изготовленной из одного ствола дерева, как лучник этой лодки одним прыжком заскочил в нее и показал мне жестами, чтобы я погасил свой фонарик. Потом гребцы, не теряя больше времени, взялись за весла, и пирóга заскользила по темной воде.
Мы плыли под глухой шум дождя, лупившего по поверхности реки, и под ритмичные звуки ударов весел о воду. Хотя темень вокруг нас была кромешной, туземцы, похоже, прекрасно знали, в каком направлении им следует плыть. Оставив за спиной усеянный трупами кайманов песчаный островок, они энергично гребли, по-видимому, к берегу реки, который лично я, как ни всматривался в темноту, пока не мог разглядеть.
Я вцепился все еще дрожащими от пережитых треволнений руками в борта пироги, сидя прямо посередине нее и чувствуя, что из-за дождя на ее днище накопилось воды на добрых три пальца. Однако после того, как мы побывали на волосок от смерти и спаслись лишь благодаря неожиданному появлению туземцев (за которых я теперь был готов молиться), я не очень-то переживал по поводу того, что у меня немножко намокнет задница.
По правде говоря, я все еще не мог поверить, что нам так сильно повезло, и, хотя у меня в какой-то момент возникло желание чертыхнуть этих туземцев за то, что они не появились немного пораньше и не избавили нас от того ужаса, который нам все-таки довелось пережить, больше всего мне сейчас хотелось сердечно поблагодарить и обнять каждого из них, как только мы ступим на землю.
Чувствуя, как пирóга периодически дергается, я догадался, что мы идем вверх по течению реки. Когда же она начала двигаться более плавно, а гребцы стали грести медленнее, я понял, что мы покинули основное русло Шингу и поплыли по какой-то боковой протоке, в которой уже не было сильного течения. При этом дождь время от времени внезапно прекращался, а затем так же внезапно начинался снова, как если бы мы иногда вдруг оказывались под крышей. Чуть позже я заметил, что это происходило потому, что мы плыли под большими ветвями с густой листвой, которые иногда играли роль естественного зонтика.
Вскоре пирóга уперлась днищем в песчаное дно. Сидевший прямо передо мной лучник тут же выпрыгнул из нее в воду, гребцы последовали его примеру, и затем они все вместе затащили пирóгу в маленькую бухточку, а я тем временем по-прежнему продолжал сидеть в лодке, не зная, что мне делать.
Один из туземцев темной тенью приблизился ко мне и, взяв меня за руку, жестами показал, чтобы я вылезал из лодки.
— Спасибо, — сказал я, всматриваясь в темноту и надеясь, что говорю не с призраками. — Большое спасибо вам, друзья… Вы спасли нам жизнь. Muito obrigado[18]…
Туземцы, то ли не заметив, что я обратился к ним, то ли ничего не поняв, никак не отреагировали на мои слова.
Зато профессор и Кассандра, которых привезли сюда раньше меня, откликнулись сразу.
— Не напрягайся, — послышался голос профессора, и из непроглядной тьмы ко мне стала приближаться какая-то тень, — эти наши друзья не очень-то разговорчивые.
— Я попыталась одного из них обнять, — донесся до меня голос Касси, — но он очень грубо меня оттолкнул.
Я осмотрелся по сторонам, но увидел лишь какие-то тени, которые вытаскивали пирóги на берег. Затем кто-то легонько толкнул меня в спину, и я догадался, что туземцы хотят, чтобы мы куда-то с ними пошли.
И вот мы уже брели один за другим под редким дождем по узкой тропинке, справа и слева от которой росли кусты, шипы и острые листья которых царапали мне лицо и руки. Профессор и Кассандра шли позади меня. Они оживленно разговаривали друг с другом — видимо, чтобы было не так страшно идти ночью по джунглям в темноте. Я же шел молча, ломая себе голову над тем, каким же это образом шагающие впереди меня туземцы определяют, куда им ставить свои босые ступни и в каком направлении идти, если нет возможности ориентироваться по звездам на небе или по каким-нибудь отметинам на земле. Единственное, что мне пришло в голову, так это то, что они гораздо лучше видят в темноте, чем мы, европейцы. Впрочем, в такой кромешной тьме даже кошка и та, наверное, не смогла бы столь быстро пробираться по лесу с подобной легкостью и непринужденностью.
