Это помогло. Решимость и отвага окатили его огнем. Он огляделся, бросая вызов, но никаких лиц не увидел. Такая удача окончательно его укрепила.
Вернувшись, он твердо постучался в дверь. Ответа не было. Он удивился: Вероника явно двигалась там, внутри. Пока он об этом думал, раздался грохот, словно кто-то свалил столик вместе с вазой.
На сей раз усилия его оправдались. Из-за двери донесся странный звук – видимо, приглашение. Он не ждал, что Вероника именно хрюкнет, но не очень удивился. Вероятно, решил он, она держит что-то во рту, девушки часто берут в рот всякие шпильки. Вот Дорис Джимсон…
Он повернул ручку.
Через несколько минут дворецкий Бидж, проходивший через холл, услышал сверху «Эй!» и, подняв взор, увидел, что это американский гость.
– Сэр? – спросил он.
Типтон Плимсол явственно волновался. Он был бледен, глаза за очками налились тайной печалью. Дышал он так, что вызвал бы большой интерес у легочника.
– Эй! – повторил он. – Где комната мистера Трипвуда?
– Нет, другого, Галли.
– Мистер Галахад занимает комнату, выходящую на лужайку. По правую руку, первый этаж. Позвать его?
– Нет. Он мне не нужен. Так, занесу кое-что. Спасибо.
Дойдя до искомой комнаты, он поставил фляжку на стол с горестным сожалением русского крестьянина, бросающего волкам младенца-сына. Потом он медленно пошел наверх.
Достигнув первой площадки, он внезапно вскинул голову, как боевой конь при звуке труб, и запрыгал через три ступеньки.
6
Девушка с хорошими легкими не может вскрикнуть «Иии-иии-иии!!!», не вызвав волнения и интереса. Правда, многие гуляли (Галли, полковник, Пруденс), Фредди был в бильярдной, но леди Гермиона сидела в гостиной.
Когда летний покой разлетелся на миллион осколков, она перечитывала в третий раз телеграмму, которую принес ей на серебряном подносе дворецкий Бидж. Подпись была «Кларенс», место отправления – Паддингтонский вокзал, время – двенадцать сорок, а текст такой:
«Приедем чаю эликсиром».
Получив этот текст за две минуты до отхода поезда, телеграфист смело расшифровал «приметы» как «приедем», «чан» – как «чаю», но последнего слова не понял. Подходило «линсиром», «ликсиром» – и «эликсиром». Первые слова он отверг, потому что их нет. Оставалось третье. В конце концов какой-то смысл в нем был.
Оптимизм подвел его. Леди Гермиона тупо смотрела на бланк. Самое простое решение – глава рода везет к чаю животворящий эликсир – она отмела.
Галахад – другое дело, он может привезти что угодно. Но не Кларенс. Он рассеян и о семье не заботится.
Она прикинула, какая тут подойдет болезнь, это с ним бывало, но тут раздался крик.
Если читатель забыл, мы напомним, что кричала Вероника: «Иии-иии-иии!!!» Потрясенная мать, застыв на мгновение, кинулась наверх быстрее Типтона. Разве усидишь в гостиной, когда твое дитя верещит?
Перед дверью алой комнаты она резко остановилась, увидев такое поразительное, такое радостное зрелище, что она подумала, не мерещится ли ей. Она поморгала, посмотрела снова – мираж не исчез.
У дверей, в коридоре, один из богатейших людей Америки прижимал к груди ее дочь и, на глазах у матери, прильнул к ее устам несомненнейшим поцелуем.
– Вероника! – воскликнула мать. Более слабая женщина воскликнула бы «Ого!».
Рыцарственный Типтон, только сейчас заметивший ее, поспешил сообщить, что перед нею не одна из тех сцен, которые вырезают из фильма.
– Все в порядке, – сказал он. – Мы обручились.
Леди Гермиона еще не отдышалась и не сразу выговорила:
– О Типтон!
– Вы не теряете дочь, – сообщил находчивый Типтон. – Вы обретаете сына.
– О Типтон! – повторила леди Гермиона. – Я счастлива! Ты счастлива, Вероника?
– Да, мам-ма.
– Такой подарок ко дню рождения!
Слова ее пронзили Типтона Плимсола. Да, кто-то говорил за столом про этот день рождения, а он ни о чем не спросил. Ему показалось, что речь идет о козявке.
– Господи! – воскликнул он, сгорая от стыда. – Я не купил подарок. Я сейчас куплю. Где их продают?
– В Шрусбери, – сказала Вероника, умевшая ответить кратко.
– Сколько туда ехать?
– Меньше часа на машине.
– Магазины там есть?
– О да.
– Ювелирные?
– О да!
– Тогда я буду у рододендронов часа через два. Да, кстати! Там свинья.
– Свинья?
– Да, мам-ма.
– Поразительно, – сказала леди Гермиона, а могла бы не говорить, ибо Императрица высунула в дверь кроткое и любопытное рыло.
– Пожалуйста, – сказал Типтон.
И побежал к гаражу, оставив дело в надежных руках. В гараже был Фредди.
7
Еще не так давно, увидев его, Типтон Плимсол был бы холоден, но теперь, завоевав прекраснейшую девушку в мире, он плавился от доброжелательности. «Нет, не змий, – думал он, – невинный брат». Конечно, позже надо будет позаботиться, чтобы не было этих братских поцелуев, но вообще – лучший друг.
– Угадай, что случилось, – сказал он. – Я женюсь!
– Женишься?
– Ага.
– На Ви?
– А то на ком?
– Ну, знаешь! – сказал Фредди. – Молодец.
Он так сердечно улыбался, так горячо пожал руку, что исчезли последние сомнения; и Типтон так сердечно улыбнулся, что Фредди решил испытать судьбу.
– Кстати, старик, – сказал он.
– Да?
– Я хотел спросить – ты не дашь нам концессию?
– О чем говорить! – воскликнул Типтон, сияя, как герой Диккенса. – Я сам хотел предложить.
Фредди глубоко вдохнул воздух.
– Старик, – почтительно сказал он, – ты большой молодец. Я всегда говорил.
– Правда?
– Еще как! Желаю счастья, старик.
– Спасибо, старик. Можно я возьму машину? Съезжу в Шрусбери за подарком.
– Я тебя отвезу.
– Спасибо большое!
– Не за что, не за что, – заключил беседу Фредди. Нажимая на стартер, Фредди мельком подумал, что все к лучшему в этом лучшем из миров.
Глава 8
1
Человек, которому приятно видеть молодых счастливыми, рад, когда о том узнает; а в этот летний день достопочтенный Галахад Трипвуд узнал немало хорошего.
