― Такая традиция! Очень старая! В Индии много традиций, — охотно объясняли мои соседи. Но понятнее не стало. Наверное, это было обряд поклонения Матери-Природе.
Собравшиеся следили за жрецами-гурами с благоговением. Наконец, магический обряд был завершён, паланкины богов выстроились в ряд и принимали подношения: деньгами, огнем или звуками. Если нет денег, можно покрутить перед божеством зажжённой масляной лампой или позвонить в колокольчик, и оно тебя увидит или услышит.
Вдруг музыканты со всех деревень заиграли вместе, и на площади появились молодые танцоры с цветочными венками на головах и завели хоровод, положив руки на плечи друг другу. Это было похоже на «паровозик», вроде тех, что стихийно образуются во время шумной вечеринки или дискотеки. Держась друг за другом, парни с венками степенно вышагивали по площади и пели народные песни. А тысячи зрителей им подпевали.
Наследники Македонского
Четырьмя годами ранее я снимался в болливудском боевике «Чарас» («Гашиш»). Мы с коллегами-артистами изображали общину странных и недружелюбных людей, производящих наркотики где-то в горах. По сценарию на нашу территорию случайно попал иностранный студент, и мы с ним жестоко расправились. Эта история была основана на реальных фактах. За последние годы в долине Куллу пропало несколько десятков иностранцев. Полагают, что эти исчезновения связаны с наркотиками. Мог ли я предположить, что вскоре сам попаду в эти края?!
Есть труднодоступное место в долине Куллу, где до недавнего времени не жаловали пришельцев. В них бросали камни, натравливали собак. Обитатели этой деревни не признают полиции и внешней власти, у них свое правительство и один из старейших действующих парламентов в мире. Они считают себя потомками солдат Александра Македонского, а жителей остального мира — грязными, неприкасаемыми. Их экономика основана на производстве картофеля и гашиша, причем со вторым продуктом индийское правительство ничего не может сделать много лет. Эта деревня, расположенная на склоне горы Чандракани на высоте 2800 метров, называется Малана, и, конечно, я направился туда.
Ночь перед походом к Малане я провел в деревушке Джари. В дешёвенькой местной гостинице один из обкурившихся постояльцев за стенкой устроил жуткий скандал. Сначала он пел мантры. Затем начал шуметь и ругаться на хинди. Потом перешёл на английский и попытался арестовать соседей по этажу, утверждая, что является агентом ФБР. И напоследок на чистом русском заревел:
― Сволочи!! Революции не боитесь?!!
Неужели соотечественник? Устав от шума, я начал прикидывать, а не спустить ли разбушевавшегося гражданина с лестницы? Но тут что-то загрохотало, и раздался звук упавшего тела — соотечественник спустился самостоятельно.
Так бывает с теми, кто увлекается одновременно эзотерикой и наркотиками. Не всякий ум выдерживает такое напряжение. В Дели мне рассказывали байку про сына высокопоставленного сотрудника не то российского посольства, не то торгового представительства. Молодой человек увлёкся духовными поисками, экспериментировал с галлюциногенами, сбежал в горы. Потом его нашли в невменяемом состоянии. Стали думать, как отправить парня на родину? Никто из посольских работников сопровождать сумасшедшего не соглашался. Нашли офицера, который не слышал об этой истории и вскоре должен был возвращаться в Россию из служебной командировки. Перед отлётом его пригласили в посольство, напоили, ну и в бессознательном состоянии погрузили в самолёт, пристегнув к нему наручниками несчастного парня. Очнулся офицер уже в воздухе. Голова болит, ничего не помнит, на руках наручники. Боже, что вчера было?! Поворачивается, а рядом с ним хихикающая физиономия с вытаращенными глазами. Говорят, кадровый офицер от ужаса потерял сознание…
Утром я оставил велосипед в гостинице, и до дамбы меня подвезли местные строители. Так называемый «маланский проект» ещё не был завершён, но именно благодаря строительству гидроэлектростанции цивилизация добралась до Маланы.
От дамбы нужно было идти пешком — всё время вверх. По дороге изредка попадались маланцы. Каждый из них, включая стариков и детей, предлагал мне приобрести наркотическую пасту. И удивлялись, когда я отказывался. Дорожка чем дальше, тем становилась круче. Приходилось лезть с камня на камень. Наверное, не одна пара ботинок нашла здесь свою смерть. Наконец, я забрался на вершину склона и вышел к деревне. Я уже слышал, что в деревне никого и ничего нельзя трогать, поэтому сразу же выяснил, где находится ближайший постоялый двор, и направился туда.
Дуни, хозяин гостиницы «Рама», жил здесь пять лет и хорошо знал странные местные обычаи. Сам он был родом из деревни Чоуки, что в 20 километрах ниже по дороге. В Малане Дуни купил заброшенный дом на отшибе и сдавал комнаты туристам. Его дети на новом месте освоились быстро и уже свободно говорили на местном наречии канаши. Я тоже выучил одно слово: «далан», что означает «привет».
Дуни был добрым человеком. Он угостил меня картошкой, а заодно протянул жестяную банку с тёмными катышками гашиша:
― Угощайся!
― Нет, спасибо. Я против наркомании, — сказал я.
Дуни, неторопливо выпустил из трубки клубы сладковатого дыма, и одобрительно покачал головой:
― Я сам не люблю наркоманов…
Хозяин гостиницы полностью поддерживал индийское правительство, годами сражающееся с маланской наркогидрой. В 1992 году в эти места прибыл отряд из трёхсот полицейских с косами для уничтожения посадок конопли. Полицейские выкосили запретные посадки и сожгли урожай (то-то дыма было, наверное!), а маланцам строго запретили выращивать наркотики, порекомендовав вместо этого развивать туризм. С тех пор жители деревни камни в чужаков не кидают. В Малане даже появилось три постоялых двора, открытых жителями соседних деревень. Однако непросто развивать туризм в месте, где приезжего окружает паутина запретов. Людей трогать нельзя, в помещения заходить нельзя, касаться стен домов или крупных камней на дороге — запрещено, что уж говорить про прикосновение к местному храму! За любое касание пришелец обязан заплатить штраф 1000 рупий. На эти деньги покупают овцу и приносят в жертву, чтобы очистить нанесённое деревне осквернение. Поэтому для большинства туристов единственной причиной посетить Малану остаётся покупка чараса. Процесс товарообмена проходит в маланском стиле — покупатель кладёт на землю деньги, а продавец их подбирает и кладёт на то же место товар. Передавать что-либо из рук в руки нельзя.
Всё население Маланы, вне зависимости от пола и возраста, употребляет наркотические смеси. Каждый год правительственные полицейские навещают деревню, и тогда местные жители сдвигают посадки конопли дальше в горы и в лес. Но выгодный бизнес не бросают.
Ещё одна категория людей, интересующихся странной деревней — учёные: историки, социологи, лингвисты. Маланцы ведут родословную от македонцев. Внешне деревня не сильно отличается от обычных поселений в Химачал Прадеш: те же брусчатые дома с крышами из каменных пластин, та же одежда и круглые шапки-топи у жителей. И всё же чувствуется, что место особенное.
