Книга Безобразная Жанна - Кира Измайлова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
– Ты ведь сказал, «ночные короли» нам помогут, разве нет?
– Ну так с ними тоже еще нужно договориться! Не отставай!
Дождь все не переставал, а тропинки вели то вверх, то вниз, и к вечеру утомились не только лошади, но и я сама, а потому уснула, едва только мы обустроили ночлег и немного обсохли у костра.
Снилось мне побережье и сильный прибой, такой, что легко опрокидывал меня, стоило попытаться войти в воду, и качал на волнах, норовя утащить подальше от берега.
– Что же ты творишь, тавани! – отфыркиваясь от брызг, выговаривал Саннежи, в очередной раз вынося меня на сушу. – Твой отец не обрадуется, если ты простынешь!
– Перестань, вода теплая, как в купальне! Попробуй сам! – смеясь, отбивалась я, а он, думая, будто я не замечаю, легко-легко касался губами моих волос. – Ну же, не упрямься!
– Да я же плавать не умею, тавани, – в который раз повторял Саннежи, – если ты начнешь тонуть, я ничего не смогу поделать, а пока еще прибегут слуги…
Он часто называл меня по-своему. В этом слове много смыслов: оно может означать и «нареченную» (или «нареченного», в родном языке Саннежи это не различается), и «возлюбленную», и «госпожу» – зависит от контекста и интонации. Саннежи говорил шутливо…
– А ты научись! – велела я. – Это совсем не трудно, правда!
– Как прикажешь, – улыбнулся он. – Но, если позволишь, я буду учиться в каком-нибудь пруду, а не в этих вот волнах, на которые даже взглянуть страшно сухопутному человеку вроде меня! Или тебе так не терпится от меня избавиться?
– Дурак, – сказала я ему тогда, оттолкнула его руки и ушла переодеваться в раскинутый неподалеку шатер.
Извиняться я не собиралась, да Саннежи и не ждал этого. Он хорошо знал мой нрав, знал, почему я рассердилась, и вовсе не обиделся на бранное слово. Быть может, ему даже было приятно…
Проснулась я от холода и поняла, что опять спала, прижавшись к Рыжему, да как замысловато! Я свернулась так, что мои поджатые колени оказались аккурат у него под носом, а сама я наполовину устроилась на бродяге, благо он был достаточно велик для этого. Но, увы, не слишком-то удобен, подумала я, кое-как разогнув затекшие ноги и потянувшись.
Сегодня мы ночевали под деревом: Рыжий сказал, что это уже самый перевал, дальше дорога пойдет под гору, и там тоже можно найти пещеры, а пока придется потерпеть.
Мокрые кони безмятежно паслись рядом, только Тван, считавший себя вожаком маленького табуна, то и дело поднимал голову и прядал ушами, прислушиваясь и раздувая ноздри. Вот и сейчас, стоило мне пошевелиться, он посмотрел в мою сторону, довольно фыркнул и принялся выбирать травинки посочнее: горы – это не заливные луга, а летняя жара порядком высушила всю округу.
Я отошла за корявую ель, потом подошла к обрыву и посмотрела вдаль. На самом горизонте виднелась узкая серебристая полоска – море. Где-то там, на берегу, в столице обитал самозваный король Рикардо. Где-то там, подвластная его воле, коротала дни моя сестра… Даст ли он ей хоть небольшую передышку? Если поверил, что меня в самом деле нет в живых, то должен бы подумать о том, что любой сосуд, как выразился Рыжий, не бездонен и надо бы заклеить трещины, прежде чем наполнять его снова…
Тван громко фыркнул и топнул копытом, а я отпрянула от края обрыва, когда чуть не в лицо мне кинулась большая птица. Лица-то не жаль, а вот свалиться вниз мне бы не хотелось!
Птица описала круг над моей головой, пронзительно крикнула раз, другой, а я, лишившись дара речи, подняла над головой руку.
У меня не было защитной перчатки, и крупный ястреб, упав мне на предплечье, больно прихватил когтями даже сквозь кожаную куртку, но я этого не заметила…
– Ты откуда взялся? – шепотом спросила я, а ястреб переступил на моей руке и уставился на меня немигающим желтым глазом. – Ты… Зоркий?
Он снова крикнул, чуть приподняв крылья, и успокоился.
Быть не может… Ястребы живут долго, но этот… Это о нем Саннежи говорил, что взял его птенцом, с ним охотился много лет! Когда на князя кинулся кабан, он сбросил ястреба с перчатки (охотились-то вовсе не на проклятых свиней!), тот улетел, и с тех пор его никто не видел. Да если бы и увидел, что проку? Зоркий давался в руки только хозяину.
Верно, это он! Приметные пятна, а еще темные перья над глазами, придававшие Зоркому вечно насупленный вид. Теперь они, правда, порыжели, наверно, из-за возраста… И тонкое золотое колечко на лапе.
Я осторожно погладила Зоркого по сложенным крыльям. Ястреб только чуть повернул голову, но не попытался клюнуть меня, как делал всегда, стоило протянуть к нему руку.
Он волен был улететь (Саннежи никогда не надевал на него клобучка и пут, как поступают обычно с ловчими птицами, Зоркий не знал, что это такое), но спокойно позволил пересадить себя на сосновую ветку и остался сидеть, поглядывая по сторонам. И встопорщился, когда Рыжий, разбуженный моей возней, сел и громко зевнул.
– Это что за диво? – спросил он, продрав глаза и увидев ястреба. – Откуда он взялся?
– Сам прилетел, – ответила я. – Не знаю, что за чудеса кругом творятся, да только это Зоркий. Ястреб Саннежи. Он улетел, когда…
– Я понял, хозяйка, – остановил Рыжий, встал и подошел поближе. – Ишь ты, какой! С виду совсем дикий, бродяга…
Он протянул руку, и ястреб издал предупреждающий клекот, изготовившись к атаке.
– Берегись, – сказала я. – Если это в самом деле Зоркий, то он натаскан не только на дичь. Людям он в первую очередь вцепляется в глаза.
– Вон оно что… Понял, рукам воли давать не стану.
Зоркий переступил на ветке, пригладил встопорщенные перья и огляделся.
– Может, он голодный? – спросил Рыжий, а я невольно засмеялась.
– Уж конечно, оголодал за столько лет!
Он тоже фыркнул, мол, глупость сморозил. А я заметила вдруг на холодном утреннем свету: рыжие волосы бродяги на висках были едва заметно подернуты сединой, будто траву побило первыми заморозками. Прежде, повторюсь, я видела его при дневном свете только мокрым насквозь либо же при свете костра или свечей, а этак не разглядишь толком…
– Если выйдем тотчас же, – перебил он мои мысли, – к полудню доберемся туда, где ждут верные люди. Согласна, хозяйка? Перекусить и в седле можно. Лошади с вечера сыты, потерпят до конюшни.
– Там что, постоялый двор? – удивилась я.
– Был когда-то, – ответил Рыжий, седлая своего серого. – Это теперь тут скалы да овраги, а когда-то аккурат там, где мы с тобой лясы точим, проходил торговый тракт. Только горы тоже на месте не стоят, подвинулись, по их счету, всего ничего, ан дороги не стало. Там валун упал, тут оползень приключился, а где-то и вовсе лавина сошла… Так и исчезла торная дорога, только тропочки, да и те еще поди разведай. – Он перевел дыхание, потрепал коня по шее и принялся навьючивать заводных. – Ну а где дорога, там и постоялый двор. Был. Тряхануло, перекосило, спасибо, по бревнышку не разметало… Хозяева подались куда-то в другие края, а в доме с тех пор останавливаются странники вроде нас с тобой. Печка там есть, даже зимой не замерзнешь. Ну и принято, уходя, оставить припас какой-нибудь – крупы там или мяса вяленого, что подолгу не портится… Да хоть хвороста принести, если из еды нет ничего.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Безобразная Жанна - Кира Измайлова», после закрытия браузера.