Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
Проводив жену до дверей её спальни, Черкасский поспешил к себе. Он теперь одевался так же тщательно, как какой-нибудь записной франт. Парижский фрак с чёрным муаровым жилетом, по его задумке, должны были поразить Катю. Он постучал в дверь её спальни, и жена сразу вышла. Она сменила причёску – вместо косы подняла волосы на макушке и закрутила их в локоны, спадающие до самой поясницы. Катя была так хороша, что Алексей в очередной раз не поверил своему везению. Высоко поднятые волосы делали её лицо строже, но огоньки, играющие в блестящих светлых глазах, и нежная улыбка казались живыми, переменчивыми и бесконечно очаровательными.
– Какая же ты красавица! – восхитился Алексей. – Я самый счастливый человек, ни у кого на свете нет такой прекрасной жены.
– Я мало видела, но, наверное, это я должна радоваться, что мне достался самый красивый жених России.
– Ты и впрямь так считаешь? – обрадовался Черкасский. Если он нравится Кате, то при нежном и преданном обращении взаимность – лишь вопрос времени, а страсть к ним придёт, как только жена это позволит.
Огромный овальный стол на шестьдесят гостей, сейчас накрыли для двоих. Весь он был заставлен блюдами и графинами с вином. Слуг видно не было.
– Я хотел, чтобы в эту новогоднюю ночь мы остались с тобой вдвоём, – объяснил Алексей, – я буду сам ухаживать за тобой. Ты не против?
– Нет…
Люстры не зажигали. Стол озаряли лишь свечи в двух парных жирандолях и пламя камина. Сверкало серебро, в хрустале играли алые блики, разбрасывал снопы радужных искр Катин алмаз, но Алексей смотрел лишь в глаза своей жены. Это уже было счастьем, и он раздумал затевать трудный разговор. Зачем? Если можно просто поговорить о приятных им обоим вещах.
Черкасский разлил по бокалам вино. Катя захотела попробовать рыбу. Алексей тут же согласился, что это наилучший выбор, и себе тоже положил изрядный кусок. Разговор их потёк неспешно и скоро сделался тёплым и приятным. Алексей говорил о своём детстве, о бабушке, о любимых сёстрах. Рассказал он и о своей близости к императору.
Катя слушала с нескрываемым интересом. Не заметив как, она сама стала говорить о прошлом, о матери с отцом. Под бой каминных часов Черкасские выпили за наступление нового, 1812 года.
– Пусть в этом году нас ждут лишь добрые вести и счастливые дни, – пожелал Алексей.
Катя допила вино и сама потянулась к мужу. Он крепко её обнял и впервые поцеловал так, как ему хотелось, со всей страстью и нежностью. Алексею казалось, что в этом поцелуе их души наконец-то соединились. Объятия его стали требовательней: руки гладили затылок жены, потом скользнули ей на спину. Когда он наконец смог оторваться от Катиных губ, жена не отстранилась, а так и стояла, припав к его груди. Боясь разрушить это волшебство, Алексей крепко её обнял, прижался подбородком к душистым локонам на макушке и замер.
– Остановись, мгновенье, ты прекрасно! – шепнул он. – Кто бы мог подумать, что это истинная правда.
Катя подняла глаза, в них цвела нежность.
– Счастье моё, – обрадовался Алексей, – я благодарю судьбу, что именно на меня пал царский выбор и ты оказала мне честь, став моей женой.
– Я тоже рада, – призналась Катя, – я очень ценю твою деликатность. Понимаешь, я хочу, чтобы наша общая жизнь началась со светлых минут, а не с горя. Давай поживём здесь, пока не пройдёт сорок дней с кончины папы, а потом уедем. Отправимся туда, куда ты захочешь, и там начнём нашу семейную жизнь. Я стану тебе хорошей, преданной женой.
Ответ Алексея оказался предсказуемым: он вновь поцеловал Катю и пообещал ей всё, что она только захочет.
Катино горе стало притупляться, и она постепенно вернулась к обязанностям хозяйки дома. Первым делом она распорядилась переставить мебель в небольшой проходной комнате, превратив её в столовую на двоих. Теперь молодожёны сидели за обедом рядом, а блюда им подавал всего лишь один лакей, и того Алексей по вечерам отпускал, чтобы побыть наедине с женой.
По утрам они ездили кататься. Светло-серого красавца Ганнибала запрягали в лёгкие двухместные санки, и Алексей правил сам. Катя, прижималась к мужу и оба были счастливы.
Черкасские объехали все деревни, входящие в имение Бельцы, Алексей поговорил с управляющим, крестьянами, осмотрел хозяйственные постройки, церкви и школу. Он обсудил с женой план будущих переделок и был приятно удивлен её толковыми замечаниями.
– Откуда ты столько знаешь о хозяйственных делах? – спросил Алексей.
– Я росла папиной любимицей, он с детства брал меня с собой в поездки по имению, к тому же я вела у него все счета, – пояснила Катя.
Теперь она стремилась всё время быть рядом с мужем. Если Алексей шёл работать в кабинет, она приходила туда с книгой, садилась в кресло у камина и наслаждалась нежностью его взглядов.
Постепенно Черкасский разобрал все бумаги, оставленные тестем. Разложив документы и сделав для себя их опись, он вернулся к бюро. Следовало проверить, не забыл ли он что-нибудь в ящиках. Бюро по стилю резьбы очень напоминало то, что стояло в Алексеевом столичном кабинете, однако в том имелась потайная ниша. А вдруг и здесь есть? Проверяя свою догадку, Черкасский стал по очереди нажимать на резные завитки цветов и виноградных гроздей на боках бюро. На третьей грозди с правой стороны его пальцы попали в углубления, прорезанные под листьями. Он повернул гроздь по часовой стрелке. Раздался щелчок, и ящики бюро вместе с задней панелью выдвинулись вперёд. Алексей вынул их и заглянул в потайную нишу, открывшуюся за снятой панелью. Там лежала тетрадь в потёртом красном переплёте и большой пожелтевший конверт.
Алексей открыл тетрадь. На первой странице стояла надпись: «16 января 1782 года, Санкт-Петербург». Прочтя несколько строчек, князь осознал, что держит в руках дневник своего тестя времён его службы в гвардии.
– Катюша, я нашёл дневник твоего батюшки, – объяснил Алексей, протянув жене свою находку, – тебе решать, что с ним делать. Здесь ещё и письмо на его имя. Посмотри сама.
Катя взяла тетрадь, глянула на первые строки и, отложив её, открыла письмо. Прочитав его, она так побледнела, что Алексей перепугался. Он бросился к жене:
– Что с тобой? Тебе плохо?
– Письмо… прочти.
Черкасский взял листок. Письмо было написано по-французски:
«Уважаемый граф Бельский!
По вашей просьбе мною проведены действия по розыску вашей супруги. По перечисленным вами адресам я её не обнаружил, но расспросы парижских знакомых Анн-Мари Триоле, графини Бельской, привели меня в город Дижон, куда мадам переехала в декабре 1782 года по совету врачей из-за своей болезни. В Дижоне мадам проживала при монастыре бернардинок под своей девичьей фамилией Триоле. По рассказам аббатисы монастыря, дама была очень слаба здоровьем и хотела принять монашество, говорила сёстрам, что совершила большой грех, обвенчавшись с человеком иной веры. По строгому уставу монастыря бернардинок монахиней может стать лишь непорочная дева, Анн-Мари поклялась перед образом святой Анны, что её брак не был осуществлён и она по-прежнему чиста. Приглашенная повитуха подтвердила её слова, и Анн-Мари разрешили вступить в орден. Ваша супруга приняла постриг в феврале 1783 года под именем сестры Анны, а через восемь месяцев после принятия обета скончалась от чахотки. Её похоронили на монастырском кладбище. Из всех документов у покойной имелось при себе лишь свидетельство о крещении. За пожертвование, сделанное мной от вашего имени общине бернардинок, мне выдали копию её свидетельства о крещении и свидетельство о смерти, их я и отправляю вам вместе с этим письмом.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
