«Хорош! Нечего сказать! — думал Тутукин. — Стою здесь, как девушка с веслом! Ужас! И это вместо того, чтобы преспокойно кормить комаров у себя на даче! И это вместо того, чтобы сидеть в гамаке и пить вкусный мамин вишнёвый компот. Главное, непонятно, что дальше. Так и буду стоять перед дворцом всю жизнь? Нечего сказать, перспектива! Бова, конечно, переживает. По нескольку часов в день сидит тут и причитает. А толку? Постепенно успокоится и забудет. Или уедет куда-нибудь. А потом придут хулиганы и отломают Тутукину гипсовые руки. И будет он стоять, как Венера Милосская. (В городском парке он много видел таких фигур — горнистов без рук, футболистов без ног, передовиков без носов…)
Обидно! Хотел сделать добро, а получилось вон как. Под лопаткой второй день чешется, а не достать. Птица какая-то мерзкая на голову нагадила. Как они умудряются именно на голову попасть? Вчера какой-то деревенский мальчишка нацарапал на ноге неприличное слово. (Тутукин не видел, какое именно слово, ведь он смотрит только вперёд и вверх, но уверен, что слово неприличное.) Да, бесславный конец! А потому что не надо было героя из себя строить! Теперь стой, как истукан, и терпи оскорбления!»
Через несколько дней, рано утром, возле королевского дворца началось какое-то движение. Все забегали. Сначала мимо с криками пронеслась ватага мальчишек. Потом начальник охраны начал строить стражников. Все показывали руками в сторону зелёного холма, откуда к королевскому дворцу шла дорога. Тутукину тоже было любопытно, что там такое происходит, но он не мог повернуть голову. Стражники разбежались, заняв оборонительные позиции у стен дворца.
Ещё через десять минут началась паника. Мимо бежали женщины, схватив своих детей в охапку, крестьяне с серпами и косами в руках, ремесленники в кожаных фартуках, вельможи теряли по дороге парики, а знатные дамы — туфельки.
Наконец стало тихо.
И тут на площадь перед дворцом с диким скрежетом, извергая бензиновые выхлопы, въехал автомобиль.
Тутукин сразу же узнал это авто. Это был автомобиль ЧТЗ Ивановича Чмутина. В своё время он пытался переделать свою старенькую «Оку» в «джип». Но получилось нечто напоминающее небольшой броневик с открытым верхом. Это странное сооружение стояло во дворе ЧТЗ Ивановича уже много лет, машина ушла колёсами в землю, заросла мхом, и все были уверены, что она никогда не стронется с места. А вот поди ж ты!
Но не это главное! У Тутукина даже перехватило дыхание, которого у него в данный момент не было. Из машины выскочили Даня, Мока Сапочкин и белоснежный кот Гарольд.
Из-под капота чудо-автомобиля валил дым.
ЧТЗ Иванович тоже вылез из машины, лёг на землю и исчез между колёсами.
Теперь стало понятно, что так напугало жителей Королевства. Они ведь никогда не видели автомобиля. Тем более такого несуразного, как «Ока — джип».
Приехавшие подошли к скульптуре.
— Вот он, наш герой! — сказал Даниил, похлопав Тутукина по плечу.
— Красавец! — заметил Мока.
«Ещё издевается!» — возмущённо подумал Тутукин.
Кот Гарольд легонько царапнул Тутукина по ноге, понюхал лапу и сказал:
— Гипс. Причём не самого высокого качества. Алебастр.
— Занзибад — страшный скряга, — заметил Даня. — Мог бы из мрамора сваять нашего друга. Но он экономит на всём. Ему лишь бы эффект произвести. Халтурщик!
«Хорошо вам тут рассуждать! — закричал Тутукин. — Помогите быстрее! Вы же всё можете!»
Ему только показалось, что он закричал. На самом деле он, с распростёртой рукой, невозмутимо продолжал задумчиво смотреть вдаль.
— А вот и руководство, — сказал Даня, увидев, как по ступеням дворца спускаются и направляются к ним Король Дарвидон, Бова-королевич и Принцесса Доча в окружении стражников. Группа остановилась, стражники устрашающе выставили копья.
— Кто такие? Зачем пожаловали? — спросил Король.
— Не волнуйтесь, ваше величество, — ответил Даня. — Мы — друзья Тутукина. Приехали выручать его из беды.
— А это что? — Король указал на автомобиль.
— Это… как бы вам сказать… самоходная карета.
— Заморская?
— Нет. Наша, отечественная. Только на ней и удалось к вам добраться. Настоящее чудо техники.
— Хорошо, — молвил Король, — забирайте своего друга и прощайте.
Он развернулся, чтобы уйти.
— Нормально! — возмутился Мока. — «Забирайте и прощайте»! Как это забирайте? Нам он окаменелый не нужен. Он нам нужен живой.
— Его уже никто спасти не сможет, — грустно сказал Бова. — Он заколдован.
— Извините, любезный Королевич, — сказал Даня. — Мы знаем, что он заколдован. Но это поправимо. Нам и посложней задачи приходилось решать. А за что он пострадал, вы знаете?
— Он спасал мою жизнь и жизнь Принцессы.
— Рискуя собственной жизнью, между прочим, — сказал Даня.
— Да! И я готов свою жизнь отдать, лишь бы он вернулся! — От волнения лицо Королевича покрылось красными пятнами. — Он мне друг был! Настоящий!
— Так отдавай! Отдавай свою жизнь и спаси его, если ты такой принципиальный! — крикнул Мока.
Королевич выхватил из ножен острый клинок.
— Бова! Не вздумай! Не делай глупостей! — испуганно закричал Король, хватая сына за руку.
— А как же я? Ты же муж мне… — тихо падая в обморок, спросила Доча.
— Ну, что ты медлишь? — кричал Мока. — Боишься? Тебе совсем не хочется отдавать свою жизнь! Ты трус! Зачем ты размахиваешь клинком?
Стражники загалдели.
— Ну, давай! Чего же ты?! Испугался? — витийствовал Мока.
— Я не испугался. Я готов отдать свою жизнь за друга! — в запале вскричал Бова и, оттолкнув отца, занёс клинок, чтобы вонзить его себе прямо в сердце.
— Стоп!! Замри! — приказал Даня. — Все замрите! А теперь смотрите сюда. — И он протянул руку в сторону Тутукина.
Все посмотрели на статую.
Она зашевелилась! Разгладились складки на лбу, дрогнули губы, опустилась рука, гипс медленно исчез, и Тутукин сделал шаг вперёд. Потом ещё один. Потом резко рванулся вперёд, выхватил из рук Королевича клинок и отбросил его далеко в кусты.
От страшного напряжения все без исключения почувствовали слабость в ногах и сели на траву. Даже Король и стражники.
Некоторое время сидели молча.
— Ты прав, — сказал Мока Даниилу, — здесь можно было только психической атакой.
— Да дело не в этом, — тихо заметил Даня. — В книжках в таких случаях пишут: «Так верность и дружба оказались сильней самых злых заклятий и даже сильнее смерти». Можно, конечно, смеяться над этой высокопарной фразой, но это так. Просто надо было немного подтолкнуть ситуацию, и всё.
