28 марта 1943 г.
Подтверждая получение вашего письма от 25 марта сего года c сообщением о предложении Ватикана установить обмен сведениями, касающимися советских военнопленных и военнопленных держав оси, имею честь сообщить, что в настоящее время этот вопрос не интересует Советское Правительство.
Выражая Правительству США признательность за внимание к советским военнопленным, прошу Вас, г-н Посол, принять уверения в моем весьма высоком к Вам уважении.
В. МОЛОТОВ
В том же 1943 году Молотов объяснил американцам, что с пропагандистской точки зрения было бы неправильно представлять Германию хоть как-то способной на гуманные действия.
* * *
– Почему они так вели себя?
– Кто?
– Молотов и все эти люди…
– Я думаю, что они действовали согласно своей позиции…
– Что это за позиция такая – не спасать собственных солдат, попавших в плен?
– Я и сама хотела бы узнать, но думаю, что они мыслили следующим образом: во всем виновата Германия! Немцы подписали Женевскую конвенцию, а в ней было сказано, что забота о пленных лежит на тех, кто их захватил (даже если вторая сторона не является участником конвенции). Германия, по мнению Советского Союза, и должна была отвечать за наших военнопленных. Тут нужно понимать, что и СССР, и Германия были странами, которые никому не верили и давно не видели смысла в международных соглашениях. Поймите, Саша, международные обязательства работают только в том случае, когда за их несоблюдение вас могут наказать. А кто мог наказать СССР или Германию? Впрочем, я, как всегда, отвлеклась. Вы, кажется, спросили, как они арестовали меня?
– Да.
– Это случилось довольно неожиданно… Стремительно и вместе с тем торжественно. Чекисты пришли за мной вместе с Победой. Мы радовались тому, что папа вот-вот вернется домой, но вдруг оказалось, что победа эта не наша. Впереди нас ждала новая, личная, но от того не менее разрушительная война.
Меня арестовали в июле 45-го. Советские граждане переживали невероятный подъем, и чекисты пришли в мой дом под аккомпанемент победных маршей.
Приехали в полночь. Татьяна Алексеевна только уложила Аську. На пороге стояли трое. Те самые, выросшие, большеротые птенцы. Один остался перетаптываться против нее, парочка принялась потрошить квартиру.
«Собирайтесь!» – ковыряясь спичкой в зубах, спокойно сказал мужчина.
«Когда мы вернемся? Я попрошу соседку посидеть с дочкой».
«Девочка поедет вместе с вами, поднимайте ее!»
«Может, это и хорошо», – подумала Татьяна Алексеевна. Возвратившись к Асе, она принялась будить дочь. Поглаживая девочку по щеке, она заметила, что один из чекистов собирает ее рисунки.
«Что можно взять с собой?»
«Что-нибудь теплое. И для ребенка тоже».
«Может быть, это и хорошо?» Во всяком случае, они позволили мне остаться с Асей. Советские люди. Двое злых, но один хороший. Все никак не мог выковырять что-то, что застряло в его зубах.
«А это можно взять?»
«Да, возьмите и это…»
