Допив кофе, она встала, запахнулась в длиннополую дубленку, доставшуюся ей от дедушки. Дубленка была велика, но в ней было тепло, а в меховой шапке-ушанке ей не страшна любая непогода. Попрощавшись с официантом, Преш вышла на улицу.
Снегопад усиливался. Наклоняясь вперед, навстречу ветру, Преш по пути домой зашла на рынок, где купила сыр, а в булочной — свежий хлеб. Отщипывая хрустящую корочку, она кое-как добрела до квартиры.
Дома, как показалось Преш, было тепло и уютно, несмотря на то что сквозь высокие, узкие окна в комнату проникал лишь сумрачный зимний свет. Кошка, лежавшая на подоконнике, встала, выгнула спину, потянулась и побежала ей навстречу.
— Привет, Мяуси. Пора идти в наш магазин. Хотя, честно говоря, в такую погоду вряд ли стоит ожидать наплыва покупателей.
Она оказалась права. На улице, обычно очень оживленной, почти не было видно прохожих. Пока Преш отряхивала снег с шарфа, кошка уже свернулась клубочком в углу витрины. В пять часов, так и не дождавшись посетителей, Преш закрыла магазин и понесла Мяо наверх.
Дома она разожгла камин и поудобнее устроилась на стареньком диване, любуясь то пляшущими язычками пламени, то снежинками за темным окном. Преш снова позвонила в аэропорт, но на этот раз ей сказали, что аэропорт закрыт, а рейс «Чайна Пасифик» направили во Франкфурт.
Преш задумчиво теребила прядь волос. Несмотря на неожиданный приезд Лили, скучная серая зима все равно казалась неимоверно длинной. Перед лицом Преш внезапно возник розовый носик Мяо, она рассеянно погладила кошку. Сегодня был последний день «жалости», а она по-прежнему одна-одинешенька. В камине треснуло и упало полено, посыпались искры, батареи отопления мелодично свистели. Преш с грустью подумала о том, какой ее сегодня ждет ужин: сыр, хлеб и бокал вина. Да ну его, она же не совсем француженка! Ей нужна нормальная еда — бифштекс и жареная картошка.
Она схватила сумку, быстро накрасила губы розовой помадой, надела старую дубленку и меховые сапоги и вышла на улицу — на поиски еды, а может быть, и навстречу новым знакомствам.
В аэропорту Франкфурта-на-Майне Лили, стоя возле кругового транспортера, ждала багаж. На душе у нее было тревожно, ей все время казалось, что вот-вот перед ней возникнет Беннет.
Кроме того, у нее было странное ощущение, будто за ней кто-то следит. Как только на ленте транспортера появилась ее черная кожаная сумка, Лили схватила ее. Волнуясь, она торопливо миновала таможенную стойку и вышла в зал аэропорта, где стала просматривать табло с отправляющимися рейсами, хотя из-за непогоды многие вылеты были отменены. Вдруг ей на глаза попался рейс до Венеции. Разве Беннету придет в голову искать ее там?
Она тут же подбежала к посадочному терминалу. Ей повезло, посадку еще не закончили, и она успела купить билет. Лайнер взлетел, тревога ее понемногу стала утихать. Но она не чувствовала себя в безопасности.
Как только самолет приземлился в венецианском аэропорту «Марко Поло», Лили позвонила в отель «Бауэр». Туристический сезон давно закончился, поэтому свободных номеров было более чем достаточно. В отель ее доставило водное такси, по пути она со страхом заметила, как следом за ней плывет другой катер. Причалив к набережной перед отелем, Лили облегченно вздохнула: следовавший за ними катер проплыл дальше.
Издерганная, измотанная, она как мертвая повалилась в номере на кровать и сразу заснула.
Не ожидавшая столь резкого поворота дел, Мэри-Лу тем не менее не растерялась. Не упуская из виду цель, она успела попасть на тот же самый рейс до Венеции, заняв место в глубине салона позади Лили. Каким-то чудом ей удалось остаться незамеченной.
Мэри-Лу проследила за Лили до входа в отель «Бауэр», заранее попросив водителя такси проплыть чуть дальше. Через полчаса она сняла номер на том же этаже, что и Лили Сун.
Она сразу позвонила Беннету, чей рейс приземлился в Лионе, и сообщила ему, где они находятся. Потом позвонила в Шанхай, ее знакомый сказал, что, если она доплатит, то завтра же сможет получить пистолет в Венеции, а не в Париже. Мэри-Лу оплатила счет, для чего пришлось сделать еще несколько звонков, и пошла спать. Она прекрасно понимала, что завтра ей понадобится вся ее сообразительность, чтобы добиться того, чего ей хотелось.
«Купол» был одним из немногих парижских баров, который не закрылся во время разыгравшейся непогоды. И хотя с этим баром у нее были связаны невеселые воспоминания, Преш решила, что сейчас это самое подходящее место для одинокой женщины. Преш медленно ехала по бульвару Монпарнас, на ветровое стекло налипали снежные хлопья. В кои-то веки парковка была свободна. Бар тоже выглядел полупустым. Преш выбрала столик подальше от того места, где она когда-то сидела с Беннетом. Она заказала полграфина красного вина и бифштекс с жареной картошкой. Потягивая вино, Преш пыталась представить, где сейчас может быть Лили, как вдруг гарсон провел нового посетителя к соседнему столику. Ее глаза на миг встретились с глазами незнакомца, но тот равнодушно отвел взгляд.
Преш облегченно вздохнула. Мужчина не был таким красавцем, как Беннет: очень высокий, худощавый, с каштановыми волосами и карими глазами, блестевшими за стеклами очков в золотой оправе. Узкое, вытянутое лицо с заросшим щетиной подбородком выражало недовольство и усталость. На нем были джинсы, черный свитер, кожаный пиджак. Он попросил принести водку со льдом, сразу же опрокинул стопку и тут же попросил повторить. Незнакомец заказал рыбу, бутылку хорошего бордо, явно не подходящего рыбе, что, на взгляд Преш, изобличало обывательский вкус.
Оглядывая совершенно пустой бар, она удивилась, почему он решил сесть так близко к ней. Но быстро успокоилась: ведь ресторан — место общественное, и каждый волен садиться там, где ему хочется.
Она опять вспомнила о Лили. Достав из сумочки телефон, просмотрела список поступивших звонков и сообщений. Пусто. Вылив в бокал остатки вина из графина, Преш принялась доедать бифштекс.
— Вы не возражаете, если я закурю? — вдруг спросил незнакомец.
Она небрежно пожала плечами, но ведь во Франции не запрещается курить в общественных местах. Его глаза казались усталыми. Он был американцем, и на ее вопрос, из каких он мест, ответил:
— Чарльстон, Южная Каролина.
Преш в свою очередь призналась, что жила в Америке и училась в Бостоне.
Он опять равнодушно взглянул на нее.
— Вот застрял из-за непогоды в Париже, — буркнул он. — Ни вылетов, ни посадок.
— Париж не так уж плох, чтобы жалеть об этом, — возразила Преш.
— Да будь моя воля, я бы ни за что не остался здесь, — буркнул он. — Я целых три часа провел на борту лайнера, на взлетной полосе, из-за обледеневших крыльев, но как только их очистили ото льда и пришло время взлетать, началась снежная буря. Нас высадили из самолета, и все мы бросились искать места в гостиницах. Разумеется, свободных номеров нигде не было.
Преш сочувственно вздохнула.
