Он забрал свой платок и встал.
Да, меня пугает все, подумала Сара. Даже ты. Причем ты, пожалуй, больше всех. Она попыталась вернуться к шитью, но руки у нее дрожали так, что она поняла, что вот-вот снова уколется.
Даниель взял чашку с кофе и сел по другую сторону костра. Он не стал смотреть на нее, зная, что все равно ничего нового не увидит. Сара выглядела испуганной и потерянной, и он постепенно начинал жалеть ее. Возможно, она уже достаточно наказана, уже не раз приходило ему в голову, и искренне хочет начать новую жизнь…
Даниель чертыхнулся, поймав себя на этой мысли. Опять я, как последний дурак, поддался очарованию этих больших карих глаз! – разозлился на себя он. Почему она так рвется все объяснить? Неужели забыла, что я сам был на месте преступления? И все же он охотно выслушал бы эту сказку. Когда Сара все расскажет Эли, надо будет расспросить старика, решил Даниель. Странно, что она до сих пор этого не сделала. Разве что просто еще не придумала ничего правдоподобного.
Даниель следил за тем, как она тщательно разлаживает лоскуты и складывает их в корзинку. Проклятье! Оказывается, мне нравится смотреть на женщину, которая шьет кукольные платья для соседских девочек и заботится о чужих мальчишках, понял он.
Сара очень обрадовалась, увидев возвращавшихся к костру Эли и Райса. Они неторопливо шли по лагерю. Увидев, что Сара и Даниель сидят по разные стороны костра, старик скорчил недовольную гримасу. Теперь она окончательно уверилась, что он нарочно оставил их наедине.
Райс сел рядом с ней, довольный визитом к немцам. Он с жаром рассказал ей все, что там было, забыв упомянуть лишь о зубной боли мистера фон Шиллера.
На следующий день караван оставил позади Малую Голубую реку, миновал развилку и направился к верховьям Вязового ручья. Фургон медленно двигался вперед, и Сара слушала исповедь Райса.
– В общем, все не так, как кажется, – закончил он.
– Ты считаешь, что девочки ссорятся из-за тебя? – спросила она.
Райс покачал головой.
– Не думаю.
– Ну раз так, значит, пока все нормально. Сложности начнутся тогда, когда одна из них начнет нравиться тебе больше другой.
– Но разве у парня не должна быть только одна девушка?
Сара еле сдержала улыбку – мальчик выглядел окончательно сбитым с толку.
– Когда девушка покажется тебе особенной, она должна стать твоей единственной, но, пока этого не произошло, ты можешь дружить с обеими.
– Но я не хочу дружить с ними так же, как с вами и Ривером, – тихо сказал Райс, смущенно опустив голову.
Она понимающе кивнула.
– Ну что ж, раз так, подожди немного. Может быть, одна из девочек неожиданно понравится тебе больше, чем другая.
– Или какая-то из них сама выберет меня.
– Верно, – ответила Сара. – А пока дружи и с той и с другой.
Райс улыбнулся ей и чуть не прозевал момент, когда фургон Эли внезапно остановился. Он натянул вожжи в самый последний момент. Мальчик выгнул шею, пытаясь разглядеть, что случилась. Сара сделала то же самое и вдруг тихо ахнула. Она схватила Райса за рукав, притянула к себе и показала куда-то пальцем.
– Что там? – выпрямляясь, спросил он.
Мимо их фургона проскакал полуголый индеец. Его вызывающе поднятая гордая голова была гладко выбрита, и только узкая полоска иссиня-черных волос проходила от середины лба через макушку и падала на спину. За ним следовали двое других индейцев, которые заняли места по обе стороны длинной цепи фургонов.
– Это пауни, – сказал Райс. – Мы должны заплатить им дань.
Тут Сара увидела, что к одному из индейцев подъехал Даниель. Они что-то обсудили, помогая себе жестами, а потом Даниель развернул коня и поскакал к фургону Эли. Через мгновение он вернулся с каким-то мешком и передал его индейцу.
– Значит, теперь мы в безопасности? – спросила Сара.
– Особой опасности и не было, – ответил Райс. – Если бы мы не захотели платить, они все равно пропустили бы нас, но постарались бы что-нибудь украсть ночью.
Сара вздрогнула при мысли о дикарях, шныряющих по лагерю в кромешной темноте.
– Хорошо, что Ривер заплатил им, – сказала она.
– Они все равно могут попытаться что-нибудь украсть. Никогда нельзя сказать наверняка, – продолжил Райс. – Я слышал, что пауни однажды пробрались в лагерь переселенцев и вытащили из-под спящего человека одеяло так ловко, что тот и не проснулся.
Пока Сара пыталась понять, не шутка ли это, вернулся Даниель и поехал рядом с фургоном, оглядываясь на оставшихся позади пауни.
– Многие считают их попрошайками, но у них принято делиться с друзьями. Наши правила приличия тоже говорят об этом, но многие предпочитают забывать о них, когда нужно поделиться с индейцами.
– Я только что объяснил это Саре, – сказал Райс.
– Не пугай ее историями об индейцах, – предупредил его Даниель.
– Не буду, Ривер, – серьезно ответил Райс, и Саре показалось, что он решил, будто уже наговорил лишнего. Ей захотелось успокоить его, объяснив, что она не собирается ударяться в панику, но для этого надо было дождаться отъезда Даниеля.
– Сегодня ночью мы будем спать за кругом, – сказал Даниель, прежде чем пришпорить пегого и поскакать к следующему фургону.
– За пределами круга? Что это значит? – спросила Сара у Райса.
– Внутри круга будут находиться животные, – пояснил тот. Индейцы любят пугать скот, но на самом деле им нужны только лошади, а если все они будут в круге, пауни едва ли попытаются их украсть.
Сара невольно подумала, что в этом случае индейцы вполне могут украсть кого-нибудь из путешественников, но решила не высказывать эту мысль вслух.
– Ну вот! – вдруг разочарованно воскликнул мальчик, что-то сообразив. – Если мы будем спать за кругом, это значит, что танцев сегодня не будет!
Райс оказался прав. Путешественники дотемна разбивали лагерь, сгоняли скот в круг и ставили дополнительную охрану. На следующее утро Даниель объявил, что караван тронется в путь только в полдень, потому что надо тщательно осмотреть фургоны. Небольшой отряд он отпустил на охоту, но с условием не уходить далеко от лагеря.
Сара воспользовалась случаем навестить Уильямсов и отнести Эйми готовое платье для куклы. Девочка тут же полезла в фургон искать свою любимую Элизабет.
– Спасибо тебе! Ты так внимательна к моей малышке! – сказала Марта.
Сара улыбнулась.
– Она давно к нам не заходила. Ты же знаешь, мы всегда ей рады, что бы ни говорил Эли.
Марта отбросила со лба прядь волос.
– Эйми наконец решила играть с мальчиком Гессов. Ему пять лет. Сначала он ей не нравился, потому что она привыкла командовать младшими братьями, но потом вроде бы они нашли общий язык.
