– Конечно, это же война.
– А сейчас ты ласкаешь меня. И странное дело – меня это необъяснимо возбуждает…
После этих призывных слов жены Виктора мгновенно захлестнула энергичная волна желания. Все повторилось вновь, но более стремительно и страстно. Такие ночи у них случались и прежде, но давно, еще до рождения сына.
– Я все сделаю для тебя, Марьяна! – вырвалось у него со стоном.
Марьяна не ответила, а лишь блаженно прикрыла глаза.
* * *
Майю Ивановну обнаружили мертвой в её собственной квартире спустя пять дней. Подняла тревогу соседка по площадке. Она частенько заходила к Майе Ивановне в первой половине будничных дней, когда родственники больной женщины пребывали на службе. Обычно на её звонок Майя Ивановна зычно выкрикивала из глубины своей квартиры «Иду, иду», и спустя несколько минут, открывала свою дверь. «А-а, это ты, старая развалина» – неуклюже трунила Майя Ивановна, радостно приветствуя свою товарку. Та тоже отвечала ей в сходной грубовато-шутливой манере. Это было для недужной женщины своеобразной разминкой и эмоциональным развлечением.
Женщины незатейливо общались. Марья Ивановна получала свежую порцию дворовых новостей, густо приправленных комментариями своей давней товарки, а соседка имела возможность реализовать свою добродетельную натуру.
Когда на продолжительный звонок и настойчивый стук в дверь от Майи Ивановны не последовало ответа, соседка встревожилась. От волнения женщина совсем растерялась и не сумела найти в своих записях телефонные номера сестер Майи Ивановны. Тогда она поступила очень просто – набрала короткий номер «02».
Осмотр квартиры проводился в присутствии двух понятых – уже упомянутой соседки, Пелагеи Варфоломеевны, и старшего по подъезду. В комнате и на кухне все находилось на своих обычных местах. Ничто напрямую не указывало на присутствие посторонних. Вызывало лишь удивление, почему же Майя Ивановна никому не позвонила, почувствовав ухудшение своего состояния.
Ответ на этот вопрос вскоре тоже был получен в ходе проводимого обследования. Телефонный шнур был выдернут из розетки. Сама розетка располагалась очень низко, у плинтуса, рядом с кроватью хозяйки. Довольно неудачное размещение проводки явилось драматическим фактором. Майя Ивановна, очевидно, сама и выдернула проводок, зацепившись за него ногой. Вполне объяснимо, что ей, при её массе, было затруднительно наклониться и снова сомкнуть разъем.
Довольно быстро установили, что кончина несчастной наступила от гипогликемии – передозировки инсулина. Видимо, почувствовав себя весьма неважно, Майя Ивановна сделала себе укол сама, но при этом неосмотрительно смешала два вида лекарства – пролонгированного и короткого действия. А приступ болезни был спровоцирован грубейшим нарушением строго предписанной диеты: судя по содержимому желудка, Майя Ивановна накануне просто объелась жирными пирожными и сладостями, запив все это крепленым вином.
Итак, неосторожные действия самой Майи Ивановны явились той критической суммой причин, повлекшей за собой трагическую развязку. Впрочем, жизнь каждого человека – есть длинная цепь переживаний и событий, зачастую имеющих неоднозначный смысл, а смерть – конечное звено в этой цепи.
* * *
Димочке сделали операцию, и Марьяна находилась с ним в больнице. Виктор навещал их каждый день.
– Послушай, Витюша, – обратилась Жанна Ивановна к зятю, собирая пакет с едой. – Ты уж сам там сообщи Марьяне про смерть тетушки и скажи, что пока мне некогда. Сейчас надо похоронами заниматься, поминки организовывать. Ах, как все некстати! Как бы Марьяна сейчас помогла мне!
– Я думаю, что Марьяночке сейчас ни к чему вся эта суета с похоронами. Она так утомилась в последнее время! Ей хватает переживаний из-за Димы, – резонно заметил Виктор.
– Да, да, ты, пожалуй, прав, – согласилась теща. – Ну, передай ей, что я навешу их, как только смогу.
Жанна Ивановна сумела увидеться с дочерью и внуком спустя пару дней после похорон своей несчастной сестры.
– Ты выглядишь бледненькой, мамочка! – заметила дочь.
– Я так казнюсь, доченька, что все так вышло с нашей толстушкой Майей! Как же могло случиться, что никого не оказалось с ней рядом!
– Мама, но она была обречена! Ведь она тяжело болела!
– Да, конечно, это так. Но как представлю, что она умирала в одиночестве! – по пухлым щечкам Жанны Ивановны покатились тонкие струйки слез. – Боже, ну, какая же жестокая и нелепая смерть! Разве это не так?
– Мама, ты меня извини, но все смертны. Предаваться отчаянной печали – большая роскошь, тебе не кажется? – прагматично заявила Марьяна. – Мне не до того. У Димочки очень плохо проистекает заживление. Очень низкий гемоглобин, да и другие показатели крови не в норме. На носу зима, а он такой слабенький. Начнутся простуды, грипп. Вот что меня заботит. Мне раскисать нельзя. Я – мать в первую очередь. Мне сына на ноги ставить надо.
– Да, ты права, у тебя свои заботы, – сказала Жанна Ивановна, промокая глаза платочком. – А нам сейчас еще с квартирой Майкиной разбираться! Столько беспокойства! Наша Майечка умерла, так и не уладив все имущественные вопросы.
– А никакого особого беспокойства не будет, мама.
– Откуда тебе знать?
– Она завещала квартиру мне одной.
– Тебе?! И ты молчала?!
– А что, я должна была об этом кричать? И что ты так смотришь на меня? Может, прикажешь мне отказаться от этого наследства, чтоб не вызывать огонь на себя?
Остолбеневшая Жанна Ивановна раскрыла рот, закрыла его, потом повторила эти движения еще раз. Она порывалась что-то сказать Марьяне, но у неё не получалось. Её лицо неприглядно задрожало, и она лишь неловко помотала головой.
Глава 9
Один беспокойный день
Я намеревался вернуть отремонтированные агрегаты их владелицам, а заодно выудить у них какие-нибудь новые подробности. Как мастер по ремонту я преуспел, а вот сыскной фарт временно покинул меня. Вскоре мне предстоял очередной доклад клиенту, а я не мог похвастать ничем выдающимся.
Я созвонился со Светланой. Она назначила мне время: восемь сорок пять утра следующего дня. Я не стал выяснять, чем вызвана такая точность до минут, но насторожился. Долой головокружение от успехов! Пора опять взяться за кропотливую работу.
Утром я позавтракал с Павлушей и поехал. К подъезду Светланы я прибыл в восемь тридцать. Каково же было мое удивление, когда я столкнулся с ней прямо на крыльце! Она быстро заговорила первой, не давая мне опомниться:
– Привет! Слушай, прости, спешу! Мне только что позвонили и назначили очень важную встречу. Давай договоримся с тобой на другое время.
– Может, все же поднимемся в твою квартиру на пять минут? – обескуражено настаивал я. – Я только покажу тебе твой миксер в действии…
– Слушай, прости! Не смейся, но я иногда бываю суеверной! Возвращаться – плохая примета. У меня вопрос по аренде решился. Бегу документы подписывать! Чиновники не терпят опозданий.
