Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
Татьяна быстро переложила пирожки на глиняное блюдо. Накрыла их чистой салфеткой и принялась скоблить противень под струей воды. Вымыла. Вытерла насухо и убрала потом в духовку. Повернулась, чтобы уйти из кухни, и тут же наткнулась на его все такой же полный ненависти взгляд.
— Что ты делаешь, можно узнать? — прошипел он сквозь зубы и сел на табуретку, так расставив колени, что тут же загородил ей проход.
— Я? — Татьяна беспомощно оглянулась на блюдо с пирогами. — Пироги пекла вообще-то. Слоеные, с рыбой и яйцами. А что?
— А я тебя об этом просил?! — Он старался смотреть на нее тяжело и недобро, но, видя ее растерянность, немного поубавил оборотов. — Зачем все это, Тань? Не нужно было, понимаешь.
— Я не пытаюсь отвоевать часть твоей территории своими кулинарными атаками, — проговорила она сдавленно и села вдруг к столу. Чего столбом стоять, раз он ее не пропускает. — Просто мне не хочется быть тебе в тягость. Вот я и решила хоть немного быть полезной, что ли. Да и занять себя нужно было чем-то. Не сидеть же, глядя в потолок. Так ведь и с ума сойти недолго. Мысли, мысли, мысли… Одна безрадостнее другой. А это хоть какое-то занятие. И еще я так.., так давно ни для кого не готовила, а тут меня вдруг прорвало. Захотелось, понимаешь?! В чем здесь криминал, Степа?
— Да нет здесь криминала! — Он вдруг снова разозлился и мысленно добавил, что вот дома у нее — да, криминала этого хоть отбавляй. — Просто не нужно было, и все!
Чертова баба была на редкость умна и проницательна. Ишь, как быстро вычислила про его территорию!.. И рвение свое объяснила совершенно бесхитростно и честно. Так объяснила, что и крыть ему нечем. А хочется просто.., просто поставить на стол эти ее пироги, которые пахли одуряюще пряно. Налить огромную кружку чая и начать уплетать их, благодарно урча в ответ на ее вопросительные взгляды.
Ведь неужели же так сложно-то? Неужели сложно быть честным перед самим собой? Чего вот ему сейчас хотелось бы больше всего, а? Правильно, ответ-то на поверхности!
Хочется слоеных пирогов с рыбой и яйцами, крепкого чая, лучше с лимоном, но можно и без, непринципиально. Хочется тишины, покоя, и никаких разборок. И еще неспешного спокойного разговора хочется о том, что с ним сегодня вечером произошло.
А ведь могло произойти и с ней. Степан даже сморщился от этой мысли. И закончиться могло гораздо хуже. Могло бы и вовсе все закончиться. И не сидела бы она сейчас, сложив руки на его столе, будто школьница. И не пылало бы ее лицо обидой, и глаза бы не блестели от невыплаканных слез.
Обиделась… Конечно, обиделась. Он так орал!
Ничего, в следующий раз будет знать, как уходить из дома без предупреждения.
— Могла бы и позвонить, что уходишь, — буркнул он недовольно, пододвигаясь к столу.
— Я не думала, что это так важно.., для тебя, — снова последовал обезоруживающий ответ, распластавший его на обе лопатки.
Скажи он сейчас, что ему все равно, тут же удивится причине его гнева. Не говорить — опять удивится. Ведь если ему не все равно, значит…
Вот, попал, черт возьми!
— Дело не в этом, — проворчал снова он, отводя глаза. — Ты перетаскиваешь ко мне вещи. Говоришь, что хочешь пожить здесь какое-то время. Ну, и я как бы несу за тебя ответственность, и все такое.
— Да?! — Верещагина так удивилась, что даже рот приоткрыла, уставив в него немигающий взгляд своих голубых глазищ. — Извини тогда, Степа. Я как-то не подумала. Извини… Я могу тебя спросить?
— Спрашивай, — великодушно позволил он, удовлетворившись ее извинением.
— Где это ты так ударился? У тебя опухоль с каждой минутой все больше. Нужно лед, наверное, приложить. Я не сильна в таких вопросах. Вот здесь особенно сильно припухло. — И тут она протянула к его лицу руку и еле коснулась своим пальчиком его глаза. — Будет жуткий синяк. Ты подрался?
Он не отпрянул и не отстранился, как сделал бы это еще сегодня утром. С какой стати? Увечье он получил по ее вине. Так что сам бог велел проявить ей сочувствие и, как говорится, стать ему родной матерью и начать ухаживать.
— Я не дрался, — Степан чуть мотнул головой. — Меня ударили. Напали из темноты невзначай, и я не успел увернуться или принять удар.
— Ударили?! Из темноты?! — Она уже хлопотала, наколов льда и оборачивая его сейчас чистым кухонным полотенцем. — Господи, где?!
— У тебя дома, — решил он быть с ней честным.
— Где?.. У меня дома? Я не ослышалась?!
Ему показалось, или она и правда покачнулась, намереваясь шарахнуться в обморок. Машинально сунула ему в руки лед, снова села к столу и тут же впилась пальцами себе в волосы. Жест отчаяния? Страха? Наверное…
— Ты был у меня дома? Да… И там на тебя напали… Вот и причина твоего гнева. Ты пострадал из-за меня! Господи, но кто?! Там что же, была засада?! Ждали меня?! — Ее глаза совершенно потонули в волне ужаса, а губы дрожали, когда она хрипло выговаривала:
— Степа! Степа же!!! Почему ты молчишь?! Да и зачем ты туда поехал?! Зачем?! Ты все еще не верил мне! Как ты мог так рисковать?! Тебя же… Тебя же могли убить!!!
— Тебя искал, знаешь! — Ее страх немного компенсировал все его пережитые волнения и побои. — Время позднее, тебя нет. Не позвонила. Никакой записки. Я позвонил по твоему домашнему номеру, трубку сняли и тут же положили обратно. Я и поехал. Думал, ты там. А там…
— А там?! — Верещагина вцепилась в его руку, кажется, даже этого не заметив.
— А там дверь открыта и темнота в квартире. Я зашел и получил, говоря по-русски, по рогам. Упал. Очнулся. — Ее тонкие пальцы очень крепко держали его, на фоне его смуглой кожи они казались почти прозрачными. — А по квартире мужик ходит и по телефону говорит. Я попытался встать, он заметил и ударил еще раз…
Татьяна слабо охнула, что не могло его не вдохновить. Переживает? Это хорошо, это даже приятно. То, что второй раз он получил унизительный пинок по заду, Степан благоразумно освещать не стал.
— Он прошел мимо, оставив меня у порога. Потом я обошел всю квартиру. Все думал, вот сейчас открою дверь, а там ты мертвая. Бр-р-р! Удовольствие ниже среднего, знаешь! Ходить по чужой квартире и искать труп чужой тебе женщины, которая…
Которая так здорово умеет готовить щи. И пироги печет такие, что от одного их запаха сводит желудок. Которая пленила твоего друга с первого, ну, ладно, пускай со второго взгляда. И которая, кажется, почти всегда говорит правду. Не льстит, не пытается разводить слащавую дипломатию, от которой мутит и выворачивает, а говорит правду либо молчит. Как вот сейчас. Смотрит на него и молчит. И одному богу известно, о чем она сейчас думает.
— Ты видел его?! — спросила Татьяна, оторвав свои пальцы от его руки и снова впиваясь себе в волосы.
— Я почти его не рассмотрел. Одет был во все черное, а носки…
— Носки белые, — упавшим голосом закончила она за него. — Так?
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
