Давенпорт злобно усмехнулся.
— Ты еще пожалеешь, что связался со мной!
Не теряя самообладания, Райли качнулся на каблуках.
— Похоже, следующие несколько недель будут гораздо смешнее, чем я предполагал.
— Смейся, пока можешь, — с издевкой бросил противник.
Только когда Давенпорт канул в ночную тьму за дверью и в вестибюле стихли его шаги, Марго поняла, что ее трясет. Именно такие вот мужчины — злые, нетерпимые, убежденные как в собственном превосходстве, так и в неполноценности других — посадили ее под замок, осудили, упекли в тюрьму, сделали так, что ей пришлось отдать малышку чужим людям. Они никогда не ставят себя на место другого человека. Они никогда не уступают ни на йоту. Они бьют лежачего.
Марго медленно подняла глаза и встретила взгляд Райли. Видимо, выглядела она неважно, поскольку он обнял ее за плечи и привлек к себе.
— Он далеко не такой крутой, каким воображает себя, — пробормотал Райли.
— Он мне не нравится.
— Мне тоже.
Она улыбнулась дрожащими губами.
— Это было видно.
— Правда? А ему, интересно, тоже?
— Не сомневаюсь в этом.
Райли слегка ослабил объятия и заглянул ей в глаза.
— Он таки достал вас по-настоящему, верно?
— Просто мне случалось пару раз иметь дело с такими, как он, и с тех пор я стараюсь держаться от них подальше.
— Что ж, вполне разумно с вашей стороны. Послушайте, может, пройдемся, подышим свежим воздухом после пребывания в одном помещении с нашим уважаемым оппонентом?
Марго, привыкшей к осторожности, такая беспечность показалась странной.
Она отступила назад и посмотрела Райли в глаза, стараясь быть твердой.
— Вы держитесь так, словно мистер Давенпорт не представляет большой опасности.
— А он и не представляет.
Пораженная его уверенностью, Марго засмеялась.
— Я бы уж точно постаралась не поворачиваться к нему спиной. Такие, как он, нападают из принципа.
Райли пожал плечами и открыл перед ней дверь.
— Хорек из принципа может напасть на волка. Но это еще не значит, что он одержит победу.
С удовольствием представив себе Райли в образе волка и Давенпорта в образе хорька, Марго вышла наружу и вдохнула бодрящий осенний воздух. В полуночном небе блестели звезды, серп луны клонился к западу; где-то неторопливо стрекотал одинокий сверчок.
Они прошли почти целый квартал, когда Райли взял ее руку в свою и сунул обе в карман.
— Ну как, расскажете мне, что вас действительно беспокоит?
В этот момент опасность казалась бесконечно далекой, и Марго покачала головой:
— Ничего.
— Ну да, правильно. Сначала вы беспокоитесь, не повредит ли моей репутации, если меня увидят с вами. Потом, бросившись по собственной воле на линию огня, начинаете опасаться, что Давенпорт может стать серьезной угрозой для меня. Неужели я в ваших глазах похож на тряпку?
Тряпка? Райли? К ее удивлению, второй раз за последние несколько минут он заставил ее рассмеяться.
С начала ее связи с Ником и до конца срока условного освобождения ее выживание зависело от умения угадывать возможные опасности и избегать их. Она смотрела на мир с опаской и недоверием, и редко оказывалось, что ее меры предосторожности были напрасны. Внезапно она поняла, что может смотреть на эти жизненные ситуации с юмором. Может, как сказал Райли, даже броситься на линию огня.
Возможно, поселившись в Ларами, она нашла наконец свое место. Возможно, ей больше не нужно с подозрением относиться к каждому нюансу чьего-то голоса или манеры поведения. Ей определенно не нужно ни у кого испрашивать разрешения, прежде чем что-то сделать, отчитываться за свои действия или оправдывать свои поступки. Ей, Марго, можно начать жить спокойно, узнавать себя заново, выйдя наконец на свободу из темницы прошлого.
Райли отнесся к вызову, который бросил ему Давенпорт, как к забавному приключению. Она коротко сжала его руку, и он немедленно ответил ей тем же. Ощущение его надежности и спокойствия передалось ей, словно шифровка по телеграфным проводам. Она может доверять ему: он не бросит ее, даже если путь станет очень трудным. Выбор — за ней.
Она по-прежнему считала, что Давенпорт может на самом деле оказаться опасным, но и Райли явно сумеет постоять за себя. А по примеру Райли она тоже могла бы научиться смотреть на проблему как на приключение, могла бы решиться на роман с хорошим и честным человеком.
Их путь лежал по засаженным деревьями улицам. Они разговаривали о собрании, и о работе Райли, и о «Городке развлечений». Она рассказала ему о своей новой книге, а он поделился с ней тем, как нелегко одному воспитывать дочь.
Когда они дошли до центра, Райли повел ее на пешеходный мост, перекинутый высоко над железнодорожными путями. Поднявшись туда, Марго с трудом перевела дух. Но открывшийся с моста вид стоил этих усилий. В свете звезд и городских огней серебряные нити рельсов тянулись через прерию на север, юг и запад. На востоке черным силуэтом на фоне неба выделялись горы Ларами. Ветер трепал одежду и волосы обоих, и Райли обнял ее рукой за плечи, чтобы хоть как-то укрыть от ветра.
Райли показывал ей разные городские достопримечательности, которые были видны с этой высоты, темные громады зданий и фонари ночного освещения. Когда он попытался показать ей, где их дома, она честно старалась следить за его объяснениями. Однако сосредоточиться так и не смогла.
Он стоял, прислонившись боком к перилам моста, и она почувствовала, что он улыбается, глядя на нее сверху вниз.
— Вы что-то притихли.
— Уже поздно. Наверное, я все-таки немного устала.
Он положил руки на перила, и они оказались стоящими плечом к плечу.
— Я рад, что встретил вас, Марго, — сказал Райли. — Мне приятно, что вы рядом. Я хочу, чтобы это так и оставалось.
— Не привязывайтесь ко мне слишком сильно. Я очень, очень долго была одна.
— Марго… — Его рука опустилась ей на плечо, забралась в волосы, ласково прошлась по затылку. Потом он повернул ее к себе. — Одиночество — это не то, к чему должен стремиться человек. Можете мне поверить.
Не успела она возразить, как он взял ее лицо в ладони и заглянул в глаза. При слабом свете они казались темными и непонятными, хотя прикосновение обещало близость.
И когда его рот нашел ее губы, у нее внутри расцвела радость. Марго положила руки ему на грудь — не то протестуя, не то соглашаясь. Потом ее руки обхватили его за талию, и она прижалась к нему. Как будто не было этих десяти лет одиночества. Первый их поцелуй был слишком коротким и застал ее врасплох. На этот раз она целиком отдалась на волю захлестнувших ее чувств и откликалась на каждое прикосновение, на каждое движение губ, стремясь насытиться ощущениями до предела.
