Эндрю подошел к девушке вплотную и попытался обнять. Но та очень мягко отстранилась. Сделав вид, что не заметил этого, Хэмфри спросил:
— Ты сильно ушиблась, когда упала?
При этом он постарался придать голосу максимум озабоченности. Но Джина уловила фальшь и небрежно ответила:
— Ерунда. Сейчас сполоснусь под душем, и все будет в порядке.
Она надеялась, что теперь Эндрю уйдет, но он не понял намека и продолжал:
— Ну и отлично! Кстати, вы о чем-то говорили с Сьюзен на лестнице. Верно?
Хэмфри подошел к туалетному столику и принялся перебирать стоявшие там флакончики и баночки. Джина почувствовала, что начинает окончательно выходить из себя.
— Говорили! — почти грубо ответила она. — Но очень недолго.
— И что же Сьюзен тебе сказала?
Было ясно, что этот вопрос отнюдь не праздный. Эндрю стоял, повернувшись к окну, но Джина видела, что он напряженно вслушивается не только в слова, но и в интонацию ее голоса. Поэтому, сдержав готовое вырваться наружу раздражение, она ответила как ни в чем не бывало:
— А, чушь всякую! Женская болтовня! Почему это тебя интересует?
Хэмфри обернулся и, бросив на девушку подозрительный взгляд, нервно рассмеялся.
— Да так! Просто Сьюзен часто несет всякую околесицу. Не стоит особенно верить ее словам.
— Я буду иметь это в виду.
Джина заметила, что на шее Эндрю вновь проступили розовые пятна. Он рассеянно провел ладонью по своим гладко причесанным волосам и вдруг встрепенулся, как будто понял, что совершил какую-то тактическую ошибку.
— Ее бы никогда не пригласили сюда! Никогда! Если бы предварительно посоветовались со мной…
Джина чуть было не спросила: почему? Но вовремя спохватилась и сказала безразличным тоном:
— Зря ты нервничаешь, Эндрю. Сьюзен — подруга Бриджит, и большую часть времени будет проводить с ней. Не думаю, что у нее есть желание докучать нам!
Глубоко вздохнув, Хэмфри подошел к ней и обнял за талию.
— Ты, как всегда, права, дорогая! Моя милая, умная Джина! Неудивительно, что я так люблю тебя!
Он принялся целовать ее с возрастающей страстью. Но эти поцелуи не трогали Джину. Они только напоминали ей другие лобзания, другую страсть, другого человека… Но Эндрю этого не заметил и, отпустив девушку, нежно ей улыбнулся.
— Удивительная, чудесная! Теперь я ухожу. Принимай свой душ. — Но в дверях он остановился и, пытливо посмотрев в глаза Джины, спросил: — Ты, часом, ни с кем не встретилась во время прогулки?
К счастью, девушка стояла далеко от окна. Иначе вспыхнувший на щеках багряный румянец выдал бы ее.
— Ни с кем. Кругом были только бабочки и птицы.
Эндрю удовлетворенно кивнул головой.
— Ну и прекрасно! А сейчас я все-таки пойду. Встретимся чуть позднее. Хорошо?
И он вышел.
Джина долго смотрела остановившимся взглядом на закрытую дверь и думала. На что все-таки намекала Сьюзен? Почему Эндрю с таким пристрастием допрашивал ее? Что за всем этим скрывалось? И что в свое время произошло между Сьюзен и Эндрю?
Эти вопросы тревожили и бередили душу. Девушке казалось, что какие-то неведомые и неотвратимые беды обступают ее со всех сторон. Боже, да что же это такое?! Ведь она приехала сюда с самыми лучшими намерениями и искренне хотела стать хорошей женой Эндрю. Конечно, все обстояло далеко не просто. Любить его так безумно, как Рея, Джина не могла. И знала это. Но была готова отдать своему будущему мужу все, что оставалось у нее в душе. Он не должен пожалеть о том, что женился на ней! Не должен! У них будет здоровая, возможно, счастливая семья, в которой не останется места для сожалений! И с ее стороны тоже! Она сумеет себя переломить! Сумеет! Иначе не надо было приносить столь дорогую жертву!
Если бы только не эта бомба замедленного действия! Порой Джине чудилось, что она слышит тиканье часового механизма.
18
Было очень душно. Стрелки часов показывали позднее время. Джина уже давно вернулась из гостиной, но спать ей не хотелось.
Странно прошел вечер. Разговор во время ужина велся каким-то высокопарным, а потому неестественным тоном. На еду мало кто обращал внимания, и, когда после ужина Бриджит предложила включить музыку, все вздохнули с облегчением.
Эндрю тут же пригласил Сьюзен танцевать. Но после довольно громкого и далеко не безобидного обмена колкостями он отошел к невесте и просидел с ней весь вечер. Потом Джина, сославшись на головную боль, поднялась в свою комнату.
После холодного душа она долго обтиралась толстым махровым полотенцем, затем сняла с вешалки легкий шелковый халат с кружевами и накинула на плечи.
Все это время Джина продолжала предаваться грустным мыслям. Радоваться и впрямь было нечему. Помимо угрозы Рея, нависшей над ней подобно дамоклову мечу, совершенно непонятным выглядело поведение Эндрю. Чем-то очень нездоровым веяло от его отношений с Сьюзен. Правда, он накануне обронил фразу, что все давно в прошлом, но теперь Джина уже в этом сомневалась.
От подобных мыслей у нее действительно начала болеть голова. Насухо вытерев волосы, Джина собрала их на затылке, выключила свет в ванной, открыла дверь в спальню и… замерла на месте.
На софе, полуразвалившись, сидел Рей…
Джина почувствовала, как ее тело мгновенно откликнулось на его взгляд. Соски грудей затвердели, колени задрожали, а под сердцем словно что-то оборвалось. Первой мыслью девушки было захлопнуть дверь и запереться в ванной. Но это было равносильно бегству, а она уже бежала от него утром. Нет, вторично такого подарка Рей не получит!
Он тем временем продолжал бесстыдно рассматривать ее, потом причмокнул губами и почти пропел мерзким, сладострастным голосом:
— До чего ж ты пикантна в этом наряде!
— Что ты тут делаешь? — сурово спросила Джина.
Но Рей, казалось, не обратил внимания на ее тон, продолжая сидеть в небрежной позе. На нем были те же старые джинсы, что и утром, только на этот раз в паре с черной тенниской. Светлые кроссовки покрывал толстый слой пыли.
— Что я тут делаю? — с наглой усмешкой переспросил он. — Сейчас, например, наслаждаюсь великолепным зрелищем. Знаешь, Джина, смотреть на тебя мне всегда доставляло большое удовольствие. Хотя прикасаться — не всегда безопасно!
— Ты хочешь, чтобы я закричала и сюда прибежала вся твоя семья? Воображаю, что они с тобой сделают!
Рей засмеялся, и это еще больше разозлило Джину. Она была готова сказать что-то очень грубое, но не успела, он опередил ее:
— Знаешь ли, дорогая, ты глубоко заблуждаешься, если думаешь, что Эндрю бросится защищать твою честь. А кроме того, мы оба отлично знаем, что у тебя нет никакого желания кричать и звать на помощь.
