— Хорошую? — удивленно повторил Купер. — Это больше, чем хорошая ферма. Она особенная. Они должны гордиться результатом своих трудов.
Вздохнув, Эмили прислонилась к дверце денника.
— Знаешь, Эмили, — он сделал широкий жест рукой, — я всегда мечтал, чтобы так выглядело «Алмазное». Когда я был моложе, я много мечтал о процветании фамильного поместья Даннов. И я уехал зарабатывать деньги. — Некоторое время он молча смотрел на нее. — Почему же ты считаешь меня ничтожеством за то, что я хотел большего, чем имел?
— Потому, что мне и так с тобой было хорошо, Купер. А я хотела, чтобы тебе было достаточно меня. Остальное… если бы нам понадобилось… пришло бы позже.
Если бы тогда он знал, как все произойдет, он, возможно, иначе распланировал бы свою жизнь. Особенно зная, что она вынашивала их ребенка. Но почему он должен чувствовать себя виноватым за свои желания? Это все было ради нее!
— Я не хочу спорить об этом, Эмили.
— Тогда в чем дело? Мы должны быть благодарны судьбе за то, что имеем.
— Скажи мне, Эмили, что же мы имеем? Конечно, у нас есть здоровье, и я благодарен Господу за это. Мы владеем пребывающим в плачевном состоянии ранчо. И у тебя вскоре появится ребенок. Но у нас нет друг друга. И никогда не будет. — С мрачным выражением лица он указал в сторону дома. — И у нас никогда не будет того, что есть у твоих родителей. Или у твоих тетей и дядей.
Гнев бурлил в Эмили.
— А чей это был выбор, Купер?
— Твой! Ты сделала его, выйдя десять лет назад замуж за Кеннета.
Она не смогла сдержаться и размахнулась. Купер перехватил ее руку и удержал за запястье.
— Наверное, тебе становится легче, когда перекладываешь всю вину на меня и Кеннета. Но, Купер, посмотри правде в глаза. Твоего брата уже нет.
Его пальцы вокруг ее запястья сжались сильнее, выражение лица стало зловещим.
— Кеннет никогда не исчезнет из твоей жизни! У тебя остался его ребенок. Как, ты думаешь, я себя должен чувствовать?
— Как эгоистичный ублюдок! — огрызнулась она.
— Если ты собираешься постоянно обзывать меня, то мне остается только соответствовать этим прозвищам, — проговорил он и обхватил ее обеими руками.
Ее рот раскрылся, и Купер, не колеблясь, воспользовался этим. Он наклонил голову и губами поймал удивленный возглас, так и не слетевший с ее языка. Счастье снова быть в его объятьях быстро вытеснило злость, и через несколько секунд она целовала его со страстью, удивившей ее саму.
Негромкое ржание лошади прервало их горячий поцелуй. Не успел Купер отпустить Эмили, как дверь в конюшню открылась и на пороге появился Гарлан.
— Вот вы где, — жизнерадостно воскликнул он, заметив их. — Роуз забеспокоилась, когда не нашла Эмили в спальне.
— Как раз туда она и собирается, Гарлан.
— Купер!
Проигнорировав ее восклицание, Купер легонько подтолкнул Эмили к отцу.
— Иногда вашей дочери приходится напоминать о ее положении.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
В середине декабря Купер решил, что пришло время отправляться на аукцион в Розвелл. Заграждения, над которыми он работал на западном пастбище, уже были готовы, а цены на скот стали минимальными. Менее чем через три месяца Эмили родит, а он попрощается с ней и с ранчо. Так что если он хочет приобрести новый скот, то должен сделать это сейчас.
— Я готова.
Купер взглянул на входящую в кухню Эмили поверх чашки кофе. На ней были коричневые вельветовые брюки и свитер под горлышко. Эти вещи были из тех, которые он купил ей перед Днем Благодарения. Он знал, что она все их считает выходными и поэтому надевает, только когда едет куда-то или когда приходят гости.
— Ты никуда не едешь! — отрезал он.
Самоуверенно улыбнувшись, Эмили бросила пальто на спинку стула и налила себе полчашки кофе.
— Я выгляжу больной? Или просто глупой?
Купер покачал головой.
— Ни то, ни другое.
— Тогда не спорь. Мы теряем время. Нам надо приехать до начала аукциона. Я не хочу покупать скот, предварительно не осмотрев его.
Купер вскочил на ноги.
— Я думал, что покупкой скота занимаюсь я.
Она мило улыбнулась ему, застегивая пальто.
— Может быть, ты даешь деньги. Но я буду вести хозяйство, когда ты уедешь. Думаю, это дает мне право голоса.
— Черт, Эмили, если ты заболеешь…
— Я не заболею! — Она обмотала черным шарфом шею и направилась к двери. — Если я устану, то попрошу тебя снять комнату в мотеле, и мы вернемся завтра.
Он ни за что не останется с Эмили на ночь в мотеле! Его начинала бить дрожь от одной мысли об этом.
— Ладно, ладно, — отступил он. — Ты выиграла, поехали. Уже семь, а до Розвелла полтора часа пути.
По дороге Купер решил, что правильно поступил, взяв с собой Эмили. Каждый раз, когда он смотрел на нее, она улыбалась, путешествие доставляло ей явное удовольствие.
— Вы с Кеннетом часто выезжали из дома?
Эмили повернулась к нему. Зачем он продолжает задавать такие вопросы? Это все равно что ворошить пепел.
— Выезжали? — переспросила она. — Ты имеешь в виду — по особым случаям?
— По любым случаям. Например, как мы сегодня, — пояснил он.
Эмили покачала головой.
— Не слишком много. Кеннет не любил покидать ранчо, если только не возникало крайней необходимости. Он никогда не был таким, как ты, Купер. Он не любил ни приключения, ни азарт.
— Не думал, что ты такого обо мне мнения.
— Купер, не отрицай, ты никогда не был домашним человеком.
Пожав плечами, он сказал:
— Наверное, я был слишком самоуверен, полагал, что смогу выиграть. Я никогда не видел в этом способе зарабатывания денег ничего азартного.
— Я имела в виду твою жизнь. Участники родео погибают каждый год. Ты никогда не думал… ты не думаешь об опасности?
— Я бы солгал, если бы сказал, что такая мысль ни разу не посещала меня. Особенно когда мои товарищи ломали шею или позвоночник. Но страх смерти никогда не преследовал меня.
— Хоть иногда ты и бываешь невыносим, я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось… — сказала она, глядя прямо перед собой на дорогу.
Вся жизнь Эмили прошла на ферме. Она была дочерью фермера, позже стала женой фермера. Аукционов по продаже скота она повидала достаточно. И с уверенностью могла сказать, что не видела худших коров, чем в этот раз.
— Зато дешево, — усмехнулся Купер.
— Я бы не хотела, чтобы на нашем ранчо был такой скот, — настаивала Эмили.
