Улыбка на лице Мермэ, он оборачивается к Элизе:
— Можете ли вы сказать, что наш друг ошибается?
Элиза буравит ледяным взглядом Герена:
— Можете не волноваться, я уже начала уборку в своем доме. Вам бы стоило заняться тем же у себя и освободиться от бывших шпиков в своем окружении. Они скорее опасны, чем полезны.
Мермэ прощается:
— Я вас оставляю, поскольку у меня срочное свидание, а причин для беспокойства я не вижу.
Как только они остаются одни, Герен встает, подает Элизе руку и предлагает:
— Пойдемте в кабинет выпить кофе.
Герен и Элиза усаживаются рядом на небольшом диванчике перед низким столиком. Официант приносит кофе и сласти. У Герена звонит мобильник. Он открывает его: никаких сюрпризов, это Соня, уже в третий раз. Герен сбрасывает звонок, сует телефон в карман и со смущенным выражением поворачивается к Элизе.
— Будущая first lady, — говорит он с иронией. Завладев рукой своей гостьи, он насильно кладет ее себе на ширинку. — Чувствуешь, как ты на меня действуешь?
Элиза склоняется к нему, всматривается в его лицо своим непроницаемым взглядом:
— Я или близость власти? — Быстрым движением она расстегивает две пуговицы. — Вам следует быть осторожнее, господин президент, — говорит она, — любой идиот с мобильным телефоном может стать звездой Интернета, если сумеет заснять то, чем мы занимаемся.
Рука Элизы, не встречая никакого сопротивления, добирается до его члена. Уж не эксгибиционист ли он?
Герен чувствует, как дрожь поднимается по позвоночнику от почек к мозгу. Не отрывая взгляда от будущего президента, Элиза нежно скользит ногтем по его члену. Потом неожиданно крепко сжимает его. Герен хрипит и, не в силах себя контролировать, со стоном кончает.
Элиза улыбается, и Герен читает в ее улыбке иронию. Женщина легким движением поднимается с дивана, идет к столу с остатками обеда, опускает руку в полупустой кувшин и совершенно естественным и свободным жестом вытирает ее о салфетку. Потом она берет сумочку, очень светски оборачивается к Герену, посылая ему свою всегдашнюю улыбку, а потом, едва заметно махнув рукой, уходит, оставив будущего президента на диване, на котором он скорее лежит, чем сидит, с расстегнутой ширинкой и расплывающимся на брюках белым пятном.
Тщательно выбритый Нил, в бежевых полотняных брюках, хлопчатобумажной куртке с короткими рукавами, удачно подобранной к розовой рубашке с длинными рукавами и круглым воротом, успел уже выпить в качестве аперитива два бокала «пуйи-фюме» и выучить наизусть винную карту и меню, когда с большим опозданием наконец перед ним появляется Кук. Нил кивает официанту, который незамедлительно подает им закуски.
— Поскольку ты меня предупредил, что опаздываешь, я заказал для нас обоих. И выбрал вина. Вина Луары, чтобы сохранить ясной голову. Не возражаешь?
— Все отлично.
— Не забудь, я рассчитываю на твою оценку для своей рубрики. Это ее украсит.
Нил вытаскивает записную книжку, изящно отточенный карандаш, кладет все на стол, чтобы были под рукой, когда сотрапезникам подадут закуски. Суп-пюре из зеленой спаржи для него и лангустины в медовой глазури для Кука.
Минутная сосредоточенность, и вот уже Нил тщательно фиксирует в блокноте замечания.
Отправляя в рот последний кусок, Кук нарушает тишину:
— От дочки по-прежнему ничего?
— Ни слуху ни духу с тех пор, как я встретил у нее в квартире двух копов.
— Ты больше не звонил на мобильник?
Нил молча кивает, а потом отрицательно качает головой:
— No news.
— Не наделала бы твоя дочка глупостей.
Нил беспомощно усмехается:
— Я не уеду из Парижа, не повидавшись с ней. Я имею право на некоторые объяснения.
— Ты, разумеется, знаешь, что можешь на меня рассчитывать.
— Как в добрые старые времена.
— Конечно, если бы еще не эти выборы, которые надо освещать… But I’ll do my best.
Закуски сменяются основным блюдом: тушеная телятина с рисом и фенхелем для Кука и фаршированное грибами и шпинатом филе морского языка для Нила. Англичане пробуют, оценивают, болтают о том о сем. Подают десерт.
И когда перед Куком появляется ромовая баба, он принимает заговорщицкий вид.
— Знаешь, только что, по дороге к тебе, я зашел в туалет, а официант, который нес на подносе три роскошные ромовые бабы, в точности как вот эти, открыл в коридоре дверь отдельного кабинета. Я заглянул — профессиональная деформация, что поделать, — и угадай, кого я там увидел?
Нил качает головой.
— Герена, будущего президента Франции. Он что-то оживленно обсуждал с двумя главными биржевыми воротилами КЭК-сорок,[4] Элизой Пико-Робер, главой компании ПРГ, и Альбером Мермэ, основным акционером группы, носящей его имя.
— Ну вот и сенсация для твоей газеты?
— Не уверен. I don’t know! То, что Элиза Пико-Робер и Герен выступают заодно, не новость, скорее, старая семейная история.
— Почему семейная?
— Потому что взаимовыгодная. Элиза — дочь Дени Пико-Робера, который начинал лет сорок назад как владелец небольшой строительной фирмы в девяносто втором департаменте Франции, самом богатом в стране. В то время сильным влиянием в регионе пользовался Франсуа Паскье, сенатор, председатель генерального совета, неоднократно занимавший министерское кресло. Папашки нашли друг друга и не смогли расстаться. Пико-Робер стал основным предпринимателем в строительной сфере района Дефанс, что было великой мечтой старика Паскье. Ну а дальше, как принято во Франции, пошло-поехало: такая дружба кое-чего стоит. Или приносит доход. — Кук на мгновение замолк, чтобы глотнуть вина. — С его приходом группа ПРГ заняла первое место во французском строительном комплексе. Но этого оказалось мало: отец-основатель мечтал о диверсификации бизнеса, он любил блеск, любил видеть свое имя на страницах газет. А потом он умер. У него осталась дочь Элиза, которая умело взялась за дело с уже сформированными приоритетами. Она уступила все непрофильные активы и сконцентрировала свои силы на строительстве, что составляло основной бизнес этой группы, и расширила его до международного.
— Такие женщины не часто встречаются.
— К тому же она очень хороша.
— Но при чем тут Герен в этой истории?
— У Паскье тоже была дочь, которая собаку съела на всех зигзагах французской политики. Она была его правой рукой в управлении департаментом. Но во Франции незамужняя женщина не может управлять таким лакомым куском, как девяносто второй департамент. Ей был нужен мужчина. Старый Паскье выдал ее замуж за Пьера Герена, принявшего у свекра как эстафету его политические нравы и клиентуру. В этом наследстве оказались и связи с ПРГ. И прекрасная Элиза.
