Он увидел, как девушка выпала из машины, поднялась на ноги и, неодетая, побежала, пошатываясь, прочь от туманного света габаритных огней. Ему в нос ударил резкий запах кордита от разорвавшейся гильзы, и он почувствовал, что под брюки затекает кровь.
Несмотря на рану, ему кое-как удалось переместиться с пассажирского сиденья на водительское. Он завел двигатель, нашел нужную передачу и нажал на сцепление. Он повел машину в глухую темноту ночи, зная, что нужно добраться до дома Майски, пока не наступила смерть от потери крови.
Майски спрятал «бьюик» в укрытие. Дышать было тяжело, и теперь он не на шутку встревожился. Тупая боль в груди перешла в острую. Силы были совсем на исходе. «С ума сошел, — повторял он себе, — потащил полную коробку. Вот и перенапряг сердце». Он выключил фары.
Что ж, теперь можно отдохнуть. Здесь ему ничто не угрожало. В этом он был уверен. Полиция никогда не станет искать его в этом болоте. Теперь надо было добраться до пещеры — как можно медленнее — и лечь на постель из шерстяных одеял. Где-нибудь через час ему станет лучше.
Но когда он открыл дверцу и начал выходить из машины, резкая боль ударила ему в спину, и он повалился назад, на сиденье, прижав хищные руки к груди. В эту страшную минуту он подумал, что пришел конец.
Он подождал полулежа, и боль постепенно стала отступать: словно дикий зверь сначала напал на него, потом сбил с ног, а затем отошел назад.
Он понял, что у него был сердечный приступ, и его тонкие губы приоткрылись, обнажив зубы и выражая не то гнев, не то сильную досаду. Он разработал такой план, столько сделал для его претворения в жизнь, пережил опасность, риск, и вот, когда два миллиона долларов были практически у него в руках… надо же такому случиться!
Он пролежал неподвижно больше часа, стараясь дышать осторожно, опасаясь, как бы боль не схватила его снова. Он вспомнил о деньгах, запертых в багажнике. Не было никакой надежды перетащить их в пещеру. Придется оставить все в багажнике и надеяться, что укрытие достаточно надежно и автомобиль не заметит случайный путник; сейчас важнее всего было самому добраться до пещеры, где была спасительная аптечка.
Пока он лежал и ждал, когда к нему вернутся силы, ему вспомнился убитый юноша. Долго ли его тело не будет обнаружено? Слышал ли кто-нибудь выстрел? На пляже в эту минуту ревело несколько транзисторов. Они наверняка заглушили звук выстрела. Несомненно, полиция свяжет убийство с ограблением. На эту мысль наведет и грузовик. Хотелось бы знать, сумели ли убежать остальные? Возможность у них была, но, если кого-нибудь поймали, заговорит ли он? Сообщит ли полиции его приметы?
Ему стало немного лучше, хотя он все еще ощущал слабость. Осторожно, держась за дверцу автомобиля, он попытался подняться. Подождал, безрадостно представив крутой подъем в пещеру. Впрочем, даже если переход займет остаток ночи, деваться все равно было некуда.
Прежде чем отправиться в путь по жесткой траве, он взглянул на багажник «бьюика». Снова подумал о деньгах, которые зримо представлял, но не мог воочию увидеть. Все равно ничего не поделаешь… по крайней мере, сейчас. Возможно, когда он выспится и хорошенько отдохнет, ему хватит сил перенести деньги в пещеру.
Очень медленно, прижав руку к груди, Майски начал восхождение к своему укрытию.
Мич и Чендлер добрались до дома Майски около четырех утра.
Дом стоял в тени пальмовой рощицы, ярдах в пятнадцати от берега. К нему вела узкая дорожка, обходившая множество небольших домиков и коттеджей, стоявших достаточно далеко, так что их не было видно.
Когда они вдвоем подошли к небольшой обшарпанной постройке, Чендлер остановил Мича, взяв его за плечо.
— Машина… смотри… слева.
В темноте Мич едва разглядел небольшой автомобиль, поставленный рядом с домом. Рассматривая его, он вытащил из кармана пистолет.
— Это не машина Майски… она спортивная.
— Тогда чья?
— Пойдем посмотрим, — предложил Мич и крадучись подался вперед.
— А вдруг это… полиция? — Чендлер попятился.
— Не на спортивной же тачке… это «ТР-4», — раздраженно сказал Мич.
Оба подошли к машине, держась в тени. Остановились, оказавшись от нее ярдах в двадцати, и взглянули на неосвещенный дом.
— Может, с «бьюиком» проблемы? — предположил Чендлер. — Там стартер плохой. Не смог завести и пересел в эту машину.
— Да… возможно, — с облегчением произнес Мич. — Я же говорил, что он не промах. Да… видимо, так и есть. — Он быстро зашагал к «ТР-4» и встал рядом.
С неба шел рассеянный свет, которого оказалось достаточно, чтобы Мич смог разглядеть темные пятна на белой кожаной обивке сидений. Он присмотрелся и повернулся к подошедшему Чендлеру.
— Что это?
Мич дотронулся до одного пятна кончиками пальцев, почувствовал липкую влагу и, повернув руку в сторону света, вдруг воскликнул:
— Бог ты мой! Это же кровь!
— Возможно, на него напали, — мрачно сказал Чендлер. — Его могли убить.
Они пошли по дорожке, которая вела к крыльцу дома, подождали, прислушались, затем Мич, держа пистолет в руке, приоткрыл дверь, и оба шагнули внутрь.
— Майски? — позвал Мич и чуть более громко добавил: — Вы здесь?
— Нет… это я, — отозвался из гостиной Перри. Голос казался далеким, насмешливой нотки в нем как не бывало. — Сюда, скорее!
Мич распахнул дверь, уставился в темноту, нащупал рукой кнопку выключателя и нажал на нее.
В кресле сидел Перри. Он прижимал к животу окровавленную подушку. На полу была кровь, от нее же почернела правая штанина его брюк. Его блеклые голубые глаза смотрели в разные стороны.
— Из меня хлещет как из ведра, — просипел он. — Сделайте что-нибудь.
Пока Чендлер стоял, уставившись на него, Мич бросился в ванную и распахнул дверцу шкафчика над умывальником. Его маленькие глазки округлились, когда он увидел, что шкафчик пуст. Он вспомнил предыдущий день, когда порезал руку, открывая банку с пивом: Майски повел его в ванную, и в этом шкафчике оказалось множество вещей, необходимых для первой помощи, и медицинских инструментов. Он побежал в спальню Майски, открыл один из ящиков комода и обнаружил, что он тоже пуст. Ругаясь, он скинул покрывало с кровати, сорвал простыню и вернулся в гостиную.
В прошлом Мичу приходилось иметь дело со многими ранами. Он крикнул Чендлеру, чтобы тот притащил теплую воду, и побыстрее.
Спустя двадцать минут Перри лежал на диване. Его пухлое лицо было мертвенно-блед-ным, зато рану закрывала искусно наложенная повязка. Теперь кровь, наконец, остановилась.
Пока Мич трудился над Перри, Чендлер прошелся по дому.
— Этот недоносок все-таки нас кинул! — сказал он, вернувшись с искаженным от злобы лицом. — Я же говорил! Он смылся!
Перри открыл глаза.
