Книга Ухожу в монастырь! - Анна Ольховская

– Ну, фрау Грета, – торжественно произнес Краух, пропуская Председателя Президиума Восточного подразделения «Аненербе» вперед, – вот и наступил долгожданный день, о котором два месяца назад, когда окровавленного и умирающего Кая принесли ко мне, мы и мечтать не могли! Сегодня я авторитетно заявляю – физически ваш сын здоров! Ему, конечно, еще предстоит длительная реабилитация на специальных тренажерах, чтобы полностью восстановить мышечный корсет, но в целом… В целом Кай снова продемонстрировал нам, насколько он отличается от обычных людей! Всего за месяц после выхода из комы он из беспомощного паралитика превратился в полноценного мужчину! Я до сих пор не верю, если честно! Знаете, я ведь вел видеодневник медицинского наблюдения за Каем…

– Зачем? – нахмурилась Грета, пристально рассматривая лежавшего на кровати сына – тот увлеченно следил за экраном ноутбука, судя по звукам, смотрел какой-то детский мультик.

– Ну как же! Я постоянно был на связи с тем нейрохирургом из Западного подразделения, который оперировал Кая, я ведь не специалист в этой области и старался каждый свой шаг сверять с его рекомендациями. Для этого и вел видеодневник и каждый день отправлял отчет по электронной почте в Альпы. Так вот, профессор Кнапке до сих пор считает, что мои отчеты слегка приукрашены, что я применяю монтаж.

– Это еще почему?

– Потому что такого не может быть! – гордо напыжился Краух. – И в физическом, и в умственном отношении. Максимально положительным вариантом развития событий, предсказанным профессором перед его возвращением домой, был частичный паралич с восстановлением лишь основных санитарно-гигиенических навыков. А ваш сын, как видите, за месяц не только встал на ноги, но и многому научился! Да, он говорит невнятно, но он говорит! Общается! Интересуется окружающим миром! Вон, мультфильмы полюбил смотреть, а вскоре я планирую начать показ обучающих фильмов для детей.

– Здравствуй, сынок! – Грета подошла к кровати и легко прикоснулась к уже прилично отросшим волосам цвета платины (роскошную густую гриву, которая, кстати, смягчила смертельную силу удара, перед операцией пришлось сбрить наголо). – Ну, как ты себя чувствуешь?

Мужчина нехотя отвлекся от экрана ноутбука и сфокусировал недовольный взгляд на гостье:

– Иди.

– Куда?

– Иди отюда. Ты мешат! Я хоту мотрет!

– Кай, я ведь уже не раз говорил тебе – с мамой надо вести себя вежливо, – нахмурился эскулап, встав рядом с Гретой. – Мама Грета тебя очень любит, она волнуется за тебя.

– Не лубит! – Твердые, красивого рисунка губы задрожали и мгновенно расплылись киселем, мужчина капризно захныкал. – Она злая!

– Почему ты так решил, Кай?

Он чувствовал, как в матери борются два чувства: жалость и раздражение. Причем раздражение явно побеждало. Кто бы сомневался… Зато можно продолжать ломать комедию без каких-либо угрызений (и даже слабых щипков) совести.

– Ты мешат смотрет мультик! Ты водит ту гадкую тетку! А она лезет и хватат меня! За… за…

– За что?

– За каник! – Хныканье усилилось, поддержанное интенсивным соплешмыганьем. – Она тоже зла-а-ая! Пахая!

– Гм, – едва сдержала невольную улыбку Грета, – за краник, говоришь? Я не знала. Ну хорошо, я ее отругаю, и она больше не будет. Но разве она не красивая?

– Касивы, да. Мне стучат вот тут, – Кай ткнул себя кулаком в грудь, – када она прити. И вот тут, – кулак бухнул в низ живота, – боли! И потом боли, када тетка иди!

– Я же говорил – физиологически Кай здоров, он полноценный мужчина, – вполголоса произнес Краух, – но он пока не понимает, что с ним происходит.

– Ничего, поймет, – усмехнулась Грета. – Брунгильда постарается. Правда, надо ей сказать, чтобы не усердствовала слишком. Это же надо – краник! И откуда он это слово взял? Ладно, нам пора. Кай!

Тот, снова увлекшийся мультиком, нетерпеливо дернул плечом – отстань, мол.

– Кай, у меня для тебя сюрприз!

– Суприз? – приподнял брови мужчина. – А то это – суприз?

– Это что-то неожиданное и приятное.

– Не всегда, – проворчал доктор.

– Ганс, не мешай! Займись-ка лучше делом! Приготовь препараты, которые понадобятся в ближайшие дни, чтобы нам не бегать за тобой.

– Да-да, конечно, – мгновенно поджал хвост эскулап.

– Хоту суприз! – оживился Кай, скинув на пол ноутбук. – Дай! Мням!

Так, теперь слюни пообильнее пустить, и рот слегка в сторону. О, судя по мелькнувшей в глазах матери брезгливости, получилось. Ничего, терпите. Вы должны быть абсолютно уверены в моей неполноценности. Зря, что ли, я так долго терпел, изображая патиссон. Иногда для разнообразия – тыкву. Но все равно осточертело!

Зато все получилось, и сегодня его переводят из этой экранированной коробки домой. И он сможет наконец просканировать окрестности подземелья, попытаться отыскать Лока. До избушки Степаныча, конечно, дотянуться не получится, но уже совсем скоро он сможет сам к ним прийти.

И увидеть сына! Два месяца, целых два месяца они не виделись! Степаныч, конечно, сообразил, что с ним, с Каем, беда случилась. Главное, чтобы на месте остался, не ушел никуда с малышом от греха подальше.

Хотя это вряд ли. Куда он пойдет зимой? Да и летом идти особо некуда, потому что внешность Михаэля мгновенно привлечет к себе внимание.

Ничего, там целых два надежных охранника – Казбек и Лок (а в том, что его пес добрался до лесного хутора, Кай не сомневался ни секунды), они заранее предупредят об опасности и непрошеных визитерах.

К тому же за то время, прошедшее с момента появления их с Помпошкой в жизни старика, владения Степаныча претерпели значительные изменения. Во всяком случае, в том, что касалось защиты. Хилый штакетник, составленный из палок и веток, сменился мощным забором из толстых бревен, больше двух метров высотой. Кай лично помогал старику пилить и обтесывать деревья. По верху забора пропустили колючую проволоку, так что перелезть через него стало довольно проблематично. Да что там проблематично – невозможно.