Все, как вы сами догадываетесь, замолкают. Пришелец, склонив рогатую голову, бесцеремонно стряхивает тело на ковер, а затем извлекает длинный и тонкий меч. Обращаясь к присутствующим, он рассказывает о часовне со стенами из цветного стекла, где, по его словам, проливала свои чудотворные слезы святая Мавра из Труа. Он называет ее Часовней Роз. Путь к ней сопряжен с большими опасностями, говорит он, но это святое место наделено великой силой. Коротко говоря, он вызывает их отправиться на ее поиски либо распрощаться со своей рыцарской честью. Рыцарь-олень говорит тонким шепелявым голосом — видимо, из-за звериной головы.
Закончив свой рассказ, он подвергается метаморфозе: вместо рыцаря с головой оленя он превращается в оленя с головой бородатого человека. Он подмигивает собравшимся, испражняется на красный ковер лорда, бьет копытом и снова убегает в зимнюю ночь.
Той ночью в замке никто не спит. Все как один забывают о Граале и клянутся принять вызов рыцаря-оленя — одних обязывает к этому честь, другие желают отомстить за стражника, который оказывается чьим-то племянником. Поднятым с постели слугам велят укладывать припасы, чистить латы, ковать лошадей, рыцари же тем временем молятся, прося указаний свыше. Следует чисто техническое обсуждение достоинств и недостатков различных частей доспехов, а также обзор охотничьей техники — рогатин, стрекал и прочего. В общем, наутро они выезжают в лес — лай гончих, заиндевелая сталь, кровавое солнце за пологом белых ветвей, пар, валящий из лошадиных ноздрей. По-своему это кульминация повествования и уж точно самый счастливый его момент.
Они быстро нападают на след оленьего рыцаря, но он, оказавшись непревзойденным мастером игрищ такого рода, ведет их за собой по горам и долам, через ручьи и реки, запутывая следы. Каждый раз, когда охотники думают, что поймали его, он таинственно исчезает, а когда они теряют надежду, показывается снова на каком-нибудь отдаленном холме, и погоня возобновляется.
Поначалу охотники веселятся, распевают у костров, а попутно убивают великанов и исправляют обнаруженное на местах зло. Но со временем они падают духом. Охота длится уже несколько месяцев, и напряжение начинает сказываться. Хуже всего им приходится по ночам. Спящих в шелковых шатрах рыцарей мучают сны. Сияющие женщины выходят из леса и соблазняют их нарушить свои рыцарские обеты. Сварливые отшельники в зловонных власяницах требуют милостыни, предлагают рыцарям каверзные теологические вопросы и предрекают, что все они отправятся в ад. А затем происходит нечто поистине ужасное.
— Что же это? — спросил Эдвард, заслушавшийся с открытым ртом.
— Однажды ранним утром они снова берут след оленьего рыцаря. — Маргарет пригубила кофе. — Он свеж, и теперь у них, похоже, действительно есть шанс схватить добычу. Они решают загнать оленя в глухое ущелье у подножия некого горного хребта. Они видят, как он вбегает в это ущелье. Рыцари становятся у входа и ждут. Солнце поднимается высоко и начинает припекать их доспехи. Ветер утихает. Насекомые перестают стрекотать. Вход в ущелье, несмотря на яркое солнце, остается темным — нет, черным как ночь. На миг в лесу воцаряется полная тишина.
Затем слышится треск ветвей, и из ущелья выскакивает олень. Глаза на его человеческом лице дико вращаются в орбитах. «Отступитесь! — кричит он, оглядываясь через плечо. — Бога ради, покиньте это место, если вам жизнь дорога!» В ущелье есть нечто такое, что ужасает даже его. Он бежит прямо на вооруженных рыцарей, и главный герой наносит ему удар клинком по плечу, но олень прорывается и пропадает в лесу.
Ситуация в самый раз для рыцарей. В типично короткий срок они забывают и волшебного оленя, и Часовню Роз и клянутся покорить глухое ущелье. Спешившись, они плечом к плечу вступают во мрак.
Следующая страница книги замазана черными чернилами.
7
Эдвард промокнул лоб. В кафе было жарко, хотя Маргарет этого, кажется, не замечала. Нисколько не разгоряченная и совершенно спокойная, она продолжала своим профессиональным лекторским голосом:
— Ни слов, ни изображений, сплошная чернота. Необычный прием, очень литературный, даже новаторский. О нем довольно часто писали. Стерн позаимствовал его и вставил черные страницы в своего «Тристрама Шенди», хотя никто, по-моему, не доказал с полной определенностью, что он читал «Странствие». Неизвестно, что означает этот символ и означает ли он что-нибудь вообще. Ключей для расшифровки недостаточно — на этом кончается первый фрагмент.
Второй, очень короткий, начинается с того, как наш лорд вернулся домой. Мы не знаем, что стряслось с ним на черной странице и что случилось потом, — ясно лишь, что прошло какое-то время. Его спутников скорее всего нет в живых, и поиски Часовни Роз, видимо, ни к чему не привели. Что до Священного Грааля, рыцарь забыл о нем напрочь. Он лишь тень себя прежнего, скелет, болтающийся в просторных доспехах.
Но это еще не самое худшее. Родной замок за время его отсутствия сровняли с землей. Кто-то из его врагов воспользовался случаем и предпринял осаду. Рыцарь видит перед собой груды битого камня и опаленную землю. Жена и ребенок погибли. Захватчик хотел учинить насилие над женой лорда, но ангел явился и умертвил ее.
— Как это? — Эдвард чуть не поперхнулся вином. — Зачем?
— Чтобы уберечь ее от греха.
— Что за дурь. Нет бы захватчиков убить — логичнее было бы.
— Действия средневекового Бога загадочны.
— Мягко говоря, — хмыкнул Эдвард. — А дальше что было?
— Лорд бурно предается своему горю. В детали можно не вдаваться, потому что здесь кончается вторая часть.
Часть третья затрагивает тему божественного промысла. Это наиболее академический, теоретический фрагмент из всех пяти и самый длинный, длиннее всех четырех, вместе взятых. В чем-то он сходен с дантовым «Раем» — не столько повествование, сколько попытка очертить Weltanschauung[20]автора. Третья часть начинается со скитаний лорда, одинокого и снедаемого раскаянием. Он думает, что Бог проклял его. Он живет под открытым небом, спит на опавшей хвое и купается в холодных реках. К нему присоединяется рыцарь-олень — да, именно он, — все еще хромающий после нанесенной ему рыцарем раны. Теперь они ведут себя как старые друзья. Как два солдата вражеских армий после окончания войны, по-настоящему понимающие друг друга.
Вместе они удаляются в хижину отшельника на вершине горы, где ведут квазисократовский диалог. Длинный пассаж о толковании снов почти целиком взят из Макробия, из «Комментария на „Сон Сципиона“»[21], — средневековые авторы не знали предрассудков относительно плагиата. За разговором рыцарь-олень произвольно меняет свой облик, делаясь то человеком с головой животного, то животным с головой человека, под настроение. Они обсуждают множество тем: космологию, теологию, герметику и особенно эсхатологию, то есть теории, относящиеся к концу света. Если свету настанет конец, как мы узнаем, что конец уже настал? Возможно, это уже случилось, и мы продолжаем жить после этого? Возможно, это и есть ад? Или, хуже того, рай? Первое слово здесь принадлежит рыцарю-оленю как существу мистическому, но и лорд добавляет немало ценного. Однажды он с горечью замечает — тут читателю явственно подмигивает восемнадцатый век, — что, будь он персонажем романа, его не волновало бы, чем закончится его история, ибо никакая награда, даже царство небесное, не могла бы возместить ему потерю жены и ребенка.
