На запрос по этому поводу начальник Пермского губернского жандармского управления 19 октября 1893 года за № 1000 донес: «Бывший студент Военно-медицинской академии Георгий Александрович Соломон впервые прибыл в Пермскую губернию в Шадринский уезд в 1892 году в феврале месяце и 28 числа этого месяца, поселившись в селе Ново-Петропавловском, открыл бесплатную столовую для нуждавшихся в помощи крестьян по случаю бывшего неурожая и голодовки; в открытой им столовой на средства неизвестных петербургских пожертвователей выдавалось ежедневно от 75 до 120 обедов, состоящих из горячего супа с мясом и хлебом, с началом полевых работ каждому рабочему он выдавал ежедневно два фунта хлеба, продовольственную помощь Соломон оказывал только тем крестьянам, которым, как способным к труду, такового пособия не отпускалось ни от земства, ни от благотворительного комитета. Для этой цели Соломон получал значительные средства из С.-Петербурга, от лиц, оставшихся неизвестными чинам полиции, единовременные высылки простирались от 300 до 1000 рублей, и однажды на его имя было выслано 600 рублей от Общества Красного Креста, так как расходование получаемых им разновременно денег контролю администрации не подлежало, то нельзя утверждать, что все эти деньги он употребил по назначению. К добровольно принятой на себя деятельности подаяния помощи нуждающимся он относился старательно, тепло, почему земство доверило ему заведование еще тремя столовыми, открытыми на средства благотворительного комитета.
С крестьянами Соломон обходился фамильярно, запанибратски, посещал их постоянно по избам, вел беседы с ними денно и нощно, больным оказывал медицинское пособие и таким путем заслужил себе в среде их расположение, неограниченное доверие и весьма скоро стал ими прозываться «наш благодетель»; нельзя было не заметить стремления его заслужить себе доверие и расположение простолюдина. Прибыл Соломон к своему посту с большим запасом книг дешевого издания, издаваемых С.-Петербургским обществом грамотности (по документам видно, что он состоит членом его), которые и раздавал крестьянам для чтения и некоторые сам прочитывал и использовал в своих беседах с крестьянами.
По объяснению их он научал крестьян, как лучше обрабатывать поле, огороды, вести хозяйство, истреблять «кобылку», разводить скот, лечить болезни, вел разговоры о трезвости, пользе чтения книг и т. п. Весной, с началом полевых работ, он посещал таковые лично и давал разные указания на месте.
Все книги, которые представлялось возможным видеть у крестьян, были действительно относящимися к вышеназванным предметам. Зная характер местных крестьян, их невежественность, леность, плутоватость, невозможно с положительностью утверждать, чтобы показания их в этом случае были правдивы. Тем более что в разговорах о Соломоне они бывают крайне осторожны и сдержанны, а многие из них и вовсе отказываются отвечать на предложенные вопросы. Нельзя отвергать пользы, приносимой Соломоном своей энергичной деятельностью по прокормлению рабочей силы и таким образом поддержания их существования.
Но опять нельзя сказать, чтобы проводимые им идеи и учения в крестьянскую среду, находящуюся еще в полудиком состоянии, были всегда плодотворными для их ума и развития их мировоззрений в политическом отношении. Так, на вопросы любопытных крестьян, на свои ли средства или от кого получаемые он оказывает им вспомоществование, Соломон отвечал: «Зачем вам знать, дают – так бери», «Высылают добрые люди», и были случаи, где он прямо объяснял: «Высылают добрые люди, а не правительство». Поведение и отношение к местным властям, как административным, так и полицейским, не могло служить добрым примером, так как оно было надменным, сухим и крайне сдержанным. Во многих случаях он действовал самостоятельно, не желая подчиняться распоряжениям, в некоторых случаях он самовольно изменял распоряжения земства, в нескольких случаях Соломон дозволял себе вскрывать конверты, адресованные на имя волостного правления, и прочитывать содержимые в них распоряжения, в присутствии крестьян осуждать их.
Влияние его на крестьян проявлялось во многом, так, например: по его подстрекательству в разгаре острой нужды крестьяне Петропавловской волости собрались на сельский сход и постановили учредить в селе библиотеку с читальней, книги для которой Соломон обещал сам доставить, таким же путем в том же селе сельский сход постановил закрыть все винные лавки, что по существующим законоположениям местная власть не могла утвердить, так как в селе этом бывают установленные торжки и базары.
Проживая в селе Петропавловском, Соломон изредка посещал местного священника Молчанова и бывшего волостного писаря Александра Дыхня; в более близких отношениях находился с секретарем уездной земской управы Федоровым и девицею Екатериной Матвеевной Самуйленко, прибывшею одновременно с ним из С.-Петербурга и также открывшей столовую на частные пожертвования в селе Макарьевском; к последней часто наезжал. Как Соломон, так и Самуйленко вели обширную переписку с С.-Петербургом.
В конце июля месяца Соломон выбыл из этого села в село Каргопольское, куда был назначен уездным земством на санитарный пункт для предупреждения заноса холеры из Тобольской губернии и в случаях появления ее подания медицинской помощи, с вознаграждением 100 рублей в месяц. Деятельность его на этом пункте была безупречной.
В первых числах сентября того же года он выбыл из уезда в С.-Петербург. 14 февраля 1893 года упоминаемый Соломон вновь прибыл в Шадринский уезд и поселился в той же Петропавловской волости, где крестьяне сельским приговором нарезали ему 10 десятин земли на десятилетний срок, на земле этой он обязался на собственные средства устроить лесную дачу и по истечении срока безвозмездно передать ее во владение тех крестьян, которые будут работать по устроению ее; крестьянам, производившим тут работы, Соломон платил за рабочий день мужчинам 15, а женщинам 10 и детям 5 копеек и выдавал горячую пищу. В течение лета он действительно обсадил эту дачу деревьями и произвел ирригационные работы для ее водоснабжения.
Одновременно с этим занятием он имел открытую столовую, в которой ежедневно получали от 60 до 100 человек горячую пищу и хлеб, оказывал медицинскую помощь заболевшим и устраивал рабочие артели по системе, выработанной секретарем уездной земской управы Федоровым, выдавая таковым в натуре лошадей, орудия и семена. Так же как и в 1891 году, он находился в постоянном общении с крестьянами и снабжал их книгами; таким поведением и здесь приобрел наименование «благодетеля, кормильца».
За время пребывания его в Шадринском уезде на его имя разновременно высылались из С.-Петербурга значительные денежные суммы, с точностью исчислить которые не представлялось возможности, но, во всяком случае, им получено не менее 5–8 тысяч рублей; от каких именно лиц высылались деньги, не выяснено. В одном из разговоров он указывал на своего богатого дядю – члена Государственного совета, по фамилии также Соломон; приблизительно исчисляя производившиеся им расходы, оказывается, что полученную сумму он не мог израсходовать, потому и является подозрение, что он эксплуатирует доверчивых людей. И в 1893 году он пользовался у крестьян неограниченным доверием. С прибытием его в том же году в Шадринский уезд распространился слух, что по ВЫСОЧАЙШЕМУ повелению, ввиду бывших неурожайных годов, податей собираться не будет; так, в одном из волостных правлений крестьянин, вызванный для внушения о необходимости взноса податей, высказался: «Зачем же платить, приезжий барин сказывал, что ЦАРЬ не велел податей собирать».
