Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 37
В последнее время все, происходящее вокруг, Серегин воспринимал на слух. На самом деле держать его, как буйнопомешанного, в темном карцере не было необходимости, но люди из Агентства использовали служебные помещения некоторых учреждений не по прямому назначению, а как раз наоборот и, видимо, решили, что Андрею просто необходимо немного отдохнуть именно в полуподвале во всех смыслах закрытой клиники. Узник давно потерял счет времени, но так и не сошел с ума, цепляясь за главную цель своего существования зубами и когтями. Теперь он уже действительно не понимал, какой стоит сезон и даже год, но сдаваться не желал. Надсмотрщики почему-то заставили его очнуться, но он был уверен, что их решение не имеет никакой сострадательной основы.
Постель была чистой, впрочем, так же, как свежая, пахнущая снегом пижама. Серегин был на удивление гладко выбрит и коротко подстрижен. Ему страшно хотелось пить, но прежде, чем протянуть руку к стакану с водой, он осмотрел свое пристанище и пришел к неутешительному выводу. Дверь была явно на замке, а на окнах чернели толстые железные решетки.
Не успел Андрей осушить стакан, как на его пробуждение последовала реакция с другой стороны двери. Зазвенели ключи, лязгнул замок, и на пороге палаты возникли три человека. Лица двоих он смутно припоминал: это были санитары, которые посещали его по четыре раза в день, а вот внешность третьего не вызвала в сознании Серегина особых ассоциаций. Разве что – с хорошенько вылизавшимся котом.
– У нас не так много времени, Андрей Иванович, – обратился к Серегину незнакомец, усаживаясь на принесенный одним из санитаров стул, – а потому перейдем сразу к делу…
Андрей уже почти полностью владел собственным телом, но с памятью пока что-то не ладилось. Он был готов поклясться, что голос посетителя уже слышал, но где и при каких обстоятельствах не помнил, хоть убей.
Он молча кивнул и поднял на гостя безразличный взгляд.
– Как вы себя чувствуете? – поинтересовался незнакомец.
Если этот вопрос имел отношение к делу, то оно Серегину заранее не нравилось. Андрей всегда относился к насилию с предубеждением, тем более – в отношении себя любимого. Как он себя чувствовал? Как трухлявый пень или тщательно растоптанный окурок.
– Прекрасно, – тем не менее соврал Андрей, с трудом ворочая пересохшим языком. – С кем имею честь?
– Холмогоров, – представился гость, явно не собираясь протягивать руку. – Ваш лечащий врач говорит, что через пару месяцев вы сможете покинуть это грустное пристанище и продолжить курс лечения в общем отделении.
– Какое счастье, – пробормотал Серегин. – Мой лечащий врач на редкость душевный человек…
Андрею страшно хотелось спать, но он собрал в кулак остатки воли и изобразил на лице ухмылку. Внутренний голос требовал воздержаться от комментариев, но Серегин ответил ему такими выразительными словами, что второе «я» тут же заткнулось.
– Однако у меня есть пара вопросов, которые не терпят отлагательства, – словно не слыша замечаний собеседника, продолжил свой монолог Холмогоров.
– У меня тоже есть один вопрос, – снова перебил его Андрей. – От какого заболевания меня пытаются излечить?
– Это не имеет отношения к делу, – ответил посетитель.
– Рад был поболтать, – сказал Серегин, снова укладываясь на кровать.
Холмогоров, казалось, ничуть не удивился его реакции. Он бросил короткий взгляд на одного из санитаров, и голень Андрея тут же обожгла страшная боль. Он вскрикнул и снова уселся на пружинящей кровати, потирая место ушиба. Санитар спрятал резиновую дубинку за спину и отошел чуть назад.
– Итак, продолжим, – равнодушно произнес посетитель. – Во время послеполетной беседы вы заявили, что отдали нам единственную запись контакта, однако вскоре выяснилось, что это не так. Где дубликат?
– Даже примерно не представляю, о чем идет речь, – очень честно глядя на собеседника, соврал Серегин и тут же получил второй удар, на этот раз по плечу.
Боль была не такой сильной, но Андрей все равно не находил в ней ничего приятного. Ему вспомнилась совместная жизнь с Машей, которая получала особое наслаждение, если в финале любовного акта он шлепал её пониже спины или грубо хватал за волосы. Серегин потер место нового ушиба и, недолго подумав, пришел к выводу, что, догадайся он купить такую замечательную вещь, как резиновая дубинка, девица не сбежала бы с одним из его приятелей, а самому Андрею, в результате длинной цепи событий, не довелось бы угодить в психушку.
– Хорошо, – внимательно изучив его реакцию, сказал посетитель. – Что, если я пойду вам навстречу? Вы скажете, где второй комплект документов, а я договорюсь с доктором и вас переведут в общую палату прямо сегодня.
– Премного благодарен, но я уже плотно «подсел» на ту гадость, которой меня накачивают здесь, – криво улыбаясь, ответил Серегин, за что получил тычок дубинкой под ребра.
В сравнении с предыдущими ударами этот был просто нежным прикосновением.
– Ваше мужество похвально, но вряд ли игра стоит свеч, – спокойно заметил Холмогоров. – Еще немного, и вы станете глубоким инвалидом… Кому вы сделаете хуже? Мне или самому себе?
– Я бы с радостью вам помог, – пытаясь говорить «искренне», ответил Андрей, – но, поскольку ещё не до конца очнулся, ничего вспомнить не в состоянии. Вы уж простите.
– Бог простит, – заверил его собеседник и поднялся со стула. – Продолжим, когда вы станете более сговорчивым.
Он не спеша удалился, оставив Серегина в компании «друзей» – санитаров.
После того, как дубинка опустилась на спину Андрея в десятый раз, он пожалел, что так и не проникся философией мазохизма, а после двадцатого – что не может переместиться в какое-нибудь другое тело. На этот раз инъекция оглушающего зелья была желанной и приятной. Он снова провалился в беспамятство и вышел из этого состояния ещё через несколько дней…
За решетчатым окном по-прежнему зеленели деревья, а под потолком палаты жужжали мухи. Видимо, снова вернулось лето. Андрей был истощен, небрит и уже не разделял себя на две неравные части – человека и бессловесного животного, напичканного ненужными лекарствами. Волосы его были всклокочены, а воняло от Серегина, как от помойной ямы. Тело чесалось, глаза слезились, руки и ноги ослабли настолько, что с трудом выполняли элементарные движения. Слава богу, не было пролежней или чего-то в этом роде. А ещё Андрея радовала необычайная ясность мысли. Радовала и пугала одновременно. В памяти тут же нашелся информационный фрагмент, утверждавший, что такие просветления наступают даже у безнадежных больных перед смертью, когда организм бросает в бой последние резервы. Подобного развития событий Серегину не хотелось.
Он «бодро» встал с койки и подошел к двери, затратив на все примерно пять минут. По ту сторону преграды стояла мертвая тишина. Впрочем, в полной её летальности Андрей уверен не был, поскольку естественный звуковой фон перекрывался шумом в ушах. Серегин все же попробовал прислушаться и приник к замочной скважине. Изменение положения тела привело к тому, что он потерял равновесие и ткнулся лбом в дверную ручку. Она провернулась, и дверь неожиданно подалась. Редко работавшие петли скрипнули, и Андрей вывалился в коридор.
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 37
