Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
Олейников смотрел на него улыбчиво — выжидательно и понятно было, что он не одобряет решения Кошерина. И еще весь вид его говорил, что некрасиво подслушивать чужие разговоры.
— Я и не собирался подслушивать ваши тайны, — сказал громко Кошерин. — Вы меня пригласили в кабинет, вот я и сидел и ждал своей очереди. Больше ничего, все что вы говорили, я не слышал, у меня своих дел хватает.
Этим заявлением, невольно вырвавшемся, Кошерин заставил Олейникова задвигаться интенсивно за столом. Олейников взял ручку и постучал ею по столу, затем опустил голову и стал что — то искать в ящике.
Только тут Кошерин понял, что своим заявлением «ваши тайны» он как бы вводил разговор депутата по телефону в разряд криминальных договоренностей.
Иными словами Олейников, сидя в депутатском кресле, занимался посторонними незаконными делами.
Кошерин хотел как — то дать понять, что не это он имел в виду. Но понял, что сейчас залезет в еще большую халепу. Депутат Петр Олейников и так уже не знал, куда деть свое красное лицо.
— Я к вам пришел по делу, — сказал Кошерин. — Оно касается моего сына Виктора Дмитриевича Кошерина, известного вам психиатра.
Красное лицо перестало двигаться, пузырчатые голубые глаза Олейникова застыли и выражали глупое беспокойство.
— Как вы сказали?
Кошерин повторил сказанное.
Некоторое время Олейников переваривал услышанное.
— Да, я знаком с вашим сыном, — наконец выдавил из себя депутат. — И что из этого следует?
— Я хотел бы спросить, когда вы его видели последний раз, дело в том, что Виктор Дмитриевич пропал?
— Как пропал? — обрадовано вскричал Олейников, словно этим легким вопросом Кошерин извинял его. — Я у него недавно был на сеансе.
— Недавно, это когда?
— Сейчас, сейчас, — заметушился депутат, — где — то диктофон подевался. Я ведь все его наставления записываю. Ага, вот он.
Олейников достал из гладкого блестящего черного портфеля диктофон.
— Хотите послушать?
Кошерин голоса сына давно не слышал.
— Конечно, что за вопрос.
Олейников нажал кнопку и послышался треск.
— Постойте, такого быть не может, я ведь записывал.
— Может, вы не перемотали? — высказал догадку Кошерин.
— Сейчас, сейчас…
Олейников стал щелкать переключателем, но ничего не получалось, по прежнему диктофон только трещал.
— Чудеса, просто чудеса, такую установку не записать. Это преступно с моей стороны.
При слове «преступно» Олейников быстро глянул на Кошерина.
— Вы понимаете, это ведь мое спасение? Установки Виктора Дмитриевича я всегда записывал и потом пользовался ими дома. У меня уже целая аудиотека его установок. Ваш сын прекрасный врач, он меня лечит от очень сложной психической болезни, которую я заработал здесь.
Хотите, мы поедем ко мне домой и там все прослушаем. Или я сейчас позвоню Турчанке. И она нам по телефону передаст.
— Турчанка — это кто? — строго спросил Кошерин.
— Так я ее зову, она из Турции приехала специально ко мне. Это моя домработница и…
— Понятно. Вы думаете, она сможет найти записи и проиграть их нам?
— А что тут такого. Мы постоянно проводим аудиоконференции. Сейчас и проведем.
Олейников набрал номер и стал слушать. Долго никто не подходил. Наконец, связь была установлена.
— Я сейчас ее на селектор переведу, — бормотал увлеченный делом Олейников. Теперь ему было не обязательно смотреть на своего посетителя, перед которым чувствовал себя неловко и беззащитным.
Раздался голос Турчанки. Глубокое бархатистое контральто.
У нее, наверное, и усы растут, подумал Кошерин.
Турчанка ушла, стук каблуков был хорошо слышим через включенный селектор. Через некоторое время она включила диктофон. Но кроме треска Кошерин ничего не услышал.
— Ты, голубушка, что — то неправильно делаешь, — заволновался Олейников. — Ты посмотри там на рычажок слева, там, где стоп написано. Да, да… Теперь нажми, это перекрутка.
Но ничего не получалось. Диктофон шипел, трещал и плевался обрывками фраз.
А Олейников бледнел, краснел, вставал, садился, стучал пухлыми ладошками по зеркально полированному столу, двигал диктофон взад — вперед…
— Такого просто не может быть.
— Потому что не может быть никогда, — добавил Кошерин.
Ему хотелось смеяться. Ловко все придумал Виктор. Точно так, как и с рукописью своей. Запись мгновенно стирается, потому что ее не должен слушать чужой. Но потом, не сомневался Кошерин, она восстановится. Когда его не будет рядом.
Значит, в данном случае он чужой, не должен слышать голос родного сына.
Кошерин хотел успокоить совершенно разволновавшегося Олейникова, но потом махнул рукой. Получится такая же занудина, как в случае с транспортировкой автомобилей.
— Ладно, пойду, — сказал, вставая Кошерин.
— Нет, зачем же, вы посидите. Я сейчас позову нашего технаря, он мигом все исправит.
— Значит, вы виделись с Виктором несколько дней назад? — уточнил Кошерин.
— И он был в полном здоровье и даже шутил, анекдот мне рассказал. Про компьютеры. Ага, вот этот: «Если долго смотреть в монитор компьютера — в какой-то момент он начинает смотреть на вас».
Представляете, компьютер смотрит на вас глазами тещи? Физиономия Олейникова растянулась в улыбку. И он сразу стал похож на пятилетнего бутуза, у которого отобрали любимую игрушку.
Но это выражение быстро стерлось.
Кошерин внимательно смотрел на депутата. То ли анекдот не понял, то ли увидел что-то неловкое в нем.
Олейников оглянулся, не было ли за его спиной этого неловкого?
В коридоре Кошерин с силой потер лицо, будто боролся со сном. И таких вот берут на работу в высший эшелон власти! Анекдоты рассказывает. Далеко же мы уедем в таком эшелоне.
* * *
Сила слабостью сильна. Виктор все время показывает ему эту свою слабость, а он превращает ее в силу и движется к причине, не понимая следствия. Чем-то все это должно закончиться!
Кошерин сидел перед дневником (так теперь он назвал рукопись Виктора для себя) и думал о том, что попал в ловушку, из которой теперь будет сложно выбраться.
Ошибся он один раз, когда женился на Кристине.
И ошибка состояла в страсти его к женщине. Именно тогда она достигла своего пика, и ему подвернулась Кристина. А если бы подвернулась другая, то он повторил бы все сначала и в том же порядке.
Теперь он в этом не сомневался. Следовательно, ошибку допустил не он, а та сила, которая толкала его к женщине, чтобы взять у нее то, что подсказывала взять его природа.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
