— Поужинаем втроем? — спросила я наконец, чтобы хоть чем-то нарушить воцарившуюся тишину.
— Какие приятные, грациозные, хозяйка, здесь девочки! — горько произнес Джейсон. — Да, втроем. Если ты, дорогая Шарлотта, не будешь так любезна уйти.
— Пожалуйста, нет. Не делайте этого, я прошу вас. — Огромные темные глаза Марии умоляли. — Я полагаю, что вы еще не все устроили для гостей, — добавила она совсем неубедительно.
— Я собиралась помыть голову и рано лечь спать.
— Ты сможешь лечь пораньше. — Джейсон невежливо улыбнулся. — Обещаю.
Он шел за мной по павильону, чтобы якобы помочь мне нести стаканы.
— Не могли бы вы уйти, Шарлотта? Я полагаю, что представитель прессы уезжает, так, может быть, вы вдвоем поужинаете где-нибудь в другом месте?
— Не удивлюсь, если ты ему это уже предложил.
— Почти что. — Он внезапно закатился смехом, глядя на мое лицо, я думаю. А потом стал вдруг очень серьезным. — Ах, я не такой ужасный парень, как кажется, просто это невыносимая ситуация. — Он махнул рукой. — Хорошо, если это твое последнее слово. С семи тридцати до восьми. Договорились?
Он исчез, спускаясь по ступенькам в Итальянский сад. Я боковым зрением увидела, как он продирается сквозь толпу посетителей в поместье.
Бесшумно подошла Мария и встала у меня за спиной. Она очень тихо двигалась. Я едва почувствовала, что она рядом. Ее огненные черные глаза скользнули по мне.
— Так он придет?
Я кивнула.
— Хорошо.
— Он беспокоит тебя, он пристает к тебе, Мария?
— Да.
— Почему ты позволяешь ему? — спросила я мягко.
Она развела руками:
— Не могу сказать.
— Ты не можешь сказать или ты не знаешь?
Длинная пауза.
— Возможно, и то и другое?
— Ты не хочешь рассказать мне про Джейсона?
— Нет. Нет. Нет! — Она повернулась, мельком взглянула на меня и теперь сказала: — Никогда!
— Тогда скажи сэру Беркли. Я знаю, он восхищается твоей работой. Посмотри на это по-другому.
Я отвернулась от аккуратных сандвичей, тарталеток, паштетов и слоек, пирожных и мороженого.
— Если он подумает, что Джейсон преследует тебя…
Яркий румянец залил щеки Марии. Она поймала мою руку:
— Пожалуйста, не начинай опять. Я буду в отчаянье, если что-нибудь дойдет до сэра Беркли. Я буду вынуждена покинуть этот дом. Я должна буду упаковать чемоданы…
С высоко поднятой головой она пошла прочь. В ее гневном голосе я впервые услышала иностранный акцент и только сейчас подумала, как мало я знаю о ней и ее прошлом, как мало мы вообще знаем друг о друге.
В начале ужина к Марии вернулось равновесие.
Несмотря на то что было слишком много болтовни о вышке, первый день открытых дверей прошел блестяще. Закуски пользовались потрясающим успехом. Одна леди, никогда раньше не посещавшая музеи-усадьбы, заметила, что она приняла участие в восхитительном фуршете с таким большим разнообразием закусок.
Возможно, в конце концов, настроение и состояние Марии было результатом волнения в день открытия, добавим напряжение, вызванное потерявшейся миниатюрой, дракой на собрании и довольно жестокими шутками Джейсона.
Если она так опасалась его (скорее всего, «опасалась» — не совсем правильное слово), как я поняла, конечно, она не боялась приготовить утку по-нантски, сопровождаемую «Морон-Мон-Кларсо». Почему она опять вытащила на свет Божий свой превосходный китайский фарфор и хрусталь? Почему она воспользовалась даже моим маленьким букетом первоцветов, искусно поставив его, так что он сделался главным украшением стола? Почему она также надела самое лучшее вечернее платье из темно-зеленого бархата, а полную шею украсила золотым медальоном на бархотке?
Почему она ходила по комнате, тихо напевая, и буквально вся светилась счастьем?
И еще почему, когда он пришел, она внезапно испугалась, вместо того чтобы пойти и открыть дверь?
— Пожалуйста, сделай это, Шарлотта. Я еще не совсем готова.
Да, она сказала именно так.
— Ах, это ты, — сказал Джейсон. Он автоматически поцеловал меня в лоб.
— Мария еще не совсем готова.
— Не беспокойтесь. Просто вы сказали, что хотите поужинать и рано лечь спать.
Я проводила его в нашу маленькую гостиную, где уже сидела Мария с рюмками аперитива на серебряном подносе. Джейсон выбрал скотч и жадно, с усилием его проглотил. Когда Мария пришла, он преувеличенно громко и протяжно свистнул. Я посмотрела на ее лицо. Оно все еще пылало, как и час назад, но напряжение исчезло. Она наблюдала за тем, как Джейсон допивал свой бокал, как будто не разрешала ему столько пить.
Большая часть ужина прошла практически в полной тишине. Я пыталась поддержать разговор о том, как работает вышка, о сегодняшнем успешно прошедшем дне открытых дверей. Какое-то шестое чувство заставило меня удержаться и не говорить о миниатюре, но их это, кажется, не волновало.
Мария нервничала, не сомневаюсь в этом.
И язвительный, саркастический тон Джейсона подчеркивал его агрессию. Он знал что-то о Марии. Он чем-то шантажировал ее. Я продолжила рассказ о буровой установке, и о шуме, ею издаваемом, и о ярких огнях, но чувствовала, что скоро над моей головой появится воздушный шар со словами «Миниатюра и шантаж».
Когда я принесла кофе, Джейсон сказал:
— Я не буду пить кофе, если ты хочешь рано лечь спать, Шарлотта.
— Ровно в четверть десятого, не позволяйте мне откладывать мытье волос. Должно пройти немало времени, чтобы они успели высохнуть. Я прекрасно поем и с Марией.
Следующим в меню было блюдо с сыром.
Я бросила вопросительный взгляд на Марию, и она незаметно кивнула.
— Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, Шарлотта. Спи хорошо. Не беспокойся, я не задержу Марию слишком долго.
Он весьма приятно улыбнулся мне. Я уже доверяла ему. Я вымыла голову и сидела под феном в своей спальне, читая книгу. Полагаю, было около половины двенадцатого, когда я выключила свет и легла в постель. Мрачный лунный свет залил спальню. Остальная комната была по-прежнему погружена в молчаливую темноту.
Я обнаружила, что будет довольно сложно уснуть после такого плотного ужина. Я слышала, как башенные часы пробили полночь, а затем и час.
И после этого я, должно быть, задремала, но события прошедшей недели посещали мои сны. Мне снилось, что меня преследует в темных коридорах дома мужчина, размахивающий большим буром, поначалу его голос был голосом Билла, затем Робина и, наконец, Джейсона.
Вдруг я внезапно пробудилась, уверенная, что какой-то совсем тихий звук потревожил меня. Всего лишь только намечался водянистый рассвет, и лимонного цвета луч светил прямо в глаза. Я услышала непонятный звук и села. Наружная дверь нашей квартиры мягко и осторожно открылась и так же мягко закрылась. Послышались крадущиеся вниз по ступенькам шаги, а потом — шаги снаружи.
