– Давайте, – протянул руку за шампуром Голицын.
– Мне тоже, – сказала Ника. – И водички, если можно.
Небо на востоке окрасилось первыми алыми всполохами рассвета.
11
Утром, оставив Глеба «на хозяйстве», Иван и Ника пошли проводить новых знакомых на посадку. На огороженном пятачке перед периметром космодрома, куда можно было попасть, лишь приложив жетон к окошку специального сканера, собралось несколько десятков человек. Провожающих да и просто зевак у прозрачного ограждения столпилось раза в два больше.
– Ну, ладно, счастливо оставаться! – проговорил Гоша, протягивая Ивану широкую ладонь.
– Счастливого пути! – улыбнулся в ответ Голицын.
– Прощайте, ребята, и спасибо вам за все! – сказала Ника.
– Ну почему же «прощайте»? – переспросил Василий. – До свидания! Теперь увидимся в новом, лучшем мире!
– Да, да, будем вас там ждать! – заявила Таня. Она, единственная из всей четверки, заметно волновалась. – Прилетайте скорее!
– Кабы это от нас зависело… – развел руками Иван.
– Ничего, мы подождем! – обещала Настя.
Раздался предупредительный сигнал, и четверо отъезжающих поспешили пройти за ограждение. Ворота, ведущие внутрь периметра, уже начинали медленно раскрываться. Проходя через них, Таня оглянулась и помахала друзьям рукой. Голицын и Доренко помахали в ответ.
– Хорошие ребята, – сказала Ника, когда ворота за ушедшими пассажирами закрылись.
– Да… – рассеянно пробормотал Иван и добавил: – Сто человек.
– Что? – не поняла девушка.
– На посадку прошло сто человек. Стандартная вместимость челнока. Никто, значит, и не думал переоборудовать трюмы под дополнительные места.
– А, понятно… Хотя, может, это только этот такой маленький, а другие переделали? – предположила Ника.
– Скорее всего, он тут один туда-сюда летает. Максимум – два… Впрочем, это легко проверить.
На обратном пути они сделали небольшой крюк, пройдя мимо информационного табло. Конечно, наивно было бы ожидать увидеть на нем сегодня свои номера, но уйти, не проверив, обоим казалось неправильным. Заодно Иван сосчитал точное количество пассажиров, улетающих за сутки. Ровно четыреста – на четырех рейсах. Итого, расчеты Глеба следовало скорректировать в полтора раза – в сторону увеличения сроков. Впрочем, «успокоил» себя Голицын, что три месяца, что четыре с половиной – тут уже не принципиально. И то, и другое – неприемлемо долго.
Оставалось надеяться, что Альгер все-таки сподобится увеличить количество рейсов. Хотя бы раз в десять.
Пока Иван и с Никой отсутствовали, Глеб произвел тщательную ревизию доставшегося им в наследство имущества. В наличии имелось: палатка туристская – одна, одеяло шерстяное – одно, ведро десятилитровое – одно, кружка – одна, пустая пятилитровая бутылка из-под питьевой воды – одна, пластиковые «одноразовые» тарелки – целых пять (одна, правда, треснутая, и одна с проплавленной дыркой), шампуры – шесть. Также они располагали пятью порциями холодного свиного шашлыка, двумя пачками картофельных чипсов и где-то третью ведра воды.
В ходе короткого совещания было решено за продуктами сегодня не ходить, а вот водой запастись.
– Что ж, моя очередь прогуляться! – заявил Глеб, подхватывая ведро.
Иван с Никой не возражали.
Взяв пятилитровую бутыль, Голицын и Соколов аккуратно, стараясь не потерять ни капли, перелили в нее остатки воды из ведра, и Глеб отправился к цистерне.
– Ну, что будем делать? – спросил Иван, когда спина Соколова исчезла за рядами палаток.
– Если нет возражений, то лично я – спать, – сладко зевнув, ответила девушка. – Ночью-то как-то не довелось…
– Отличная идея, – несмотря на бессонную ночь, спать Голицыну не хотелось совершенно, но чем не способ убить время? – Только давай сначала занесем вещи в палатку, а то тут, говорят, подворовывают.
– Ага, злые хохлы, – усмехнулась Ника. – У меня, кстати, дед был родом с Украины.
Собрав свой нехитрый скарб, они забрались в палатку. Та, к слову, оказалась довольно тесной: лечь вдвоем – нормально, втроем – еще, наверное, как-то, но как прежние хозяева умещались в ней все вчетвером – оставалось только догадываться.
Задвинув в угол вещи, Ника блаженно растянулась на брезентовом полу.
– Ну, типа, спокойной ночи!
Голицын не ответил. Подложив руку под голову, лег на бок, лицом к стенке палатки, закрыл глаза, успел еще подумать: «Не усну, наверное…» – и тут же заснул.
Разбудил его доносящийся с улицы странный шум. Какое-то время Иван продолжал лежать, ожидая, что все утихнет, но тот не прекращался.
– Что там такое? – подняла голову проснувшаяся Ника.
– Сейчас посмотрим, – развернувшись, Иван расстегнул молнию на входе в палатку и высунулся наружу.
Метрах в десяти слева, спиной к Голицыну стоял какой-то старик с всклокоченной седой шевелюрой. Одет он был в выцветшую черную рясу, подпоясанную толстой веревкой. В левой руке старик держал потрепанную книгу, правая вздымалась к небу.
Старик вещал громким, раскатистым басом. Непосредственно ему внимала гудящая толпа человек в двадцать, но слышали его, без сомнения, все обитатели табора в радиусе метров пятидесяти.
– … пришли последние времена! – пророкотал старик. – Покайтесь же во грехах своих, пока не поздно! Ибо предупреждал Господь: смотрите, чтобы день тот не постиг вас внезапно: ибо он как сеть, найдет на всех живущих по всему лицу земному! И вот сбываются древние пророчества! Воистину несчастны дожившие до дня сего! Уже вышел из моря зверь ужасный с семью головами и десятью рогами: на рогах его десять диадем, а на головах его имена богохульные!
– Где-то я уже что-то подобное недавно слышал, – нахмурившись, пробормотал Голицын.
– В лагере Антоха Пухов цитировал. Это из Апокалипсиса, – напомнила девушка, также выглянувшая из палатки.
– Ага, точно…
– И дана ему власть над всяким коленом и народом, и языком, и племенем! – продолжал, между тем, оратор. – И поклонились ему все живущие на земле, которых имена не написаны в книге жизни у Агнца, закланного от создания мира! Кто имеет ухо, да слышит! Кто ведет в плен, тот сам пойдет в плен; кто мечом убивает, тому самому надлежит быть убиту мечом. Здесь терпение и вера святых!
– А это он о чем, я не понял? – спросил Иван. Ника не ответила. Наверное, и сама не поняла.
– И увидел я другого зверя, выходящего из земли. Он имел два рога, подобные агнчьим, и говорил как дракон. Он действует пред ним со всею властью первого зверя и заставляет всю землю и живущих на ней поклоняться первому зверю! И творит великие знамения, так что и огонь низводит с неба на землю пред людьми!
