Крейн подошел к постели.
– Вы интересуете меня, потому что вы низкий человек. Подлость – ваша вторая натура. Почему вы говорите про Грейс: она моя? Что дает вам основание так говорить?
– Мы спали с ней, – безжалостно сказал Эллис. – Не думаете же вы, что она девственница?
– Это не дает вам никаких прав на нее, и, кроме того, я не верю вам.
– Зачем мне вам лгать? – зло спросил Эллис. – Она шлюха, и я взял ее. Это и делает ее моей. Вы не хотите, чтобы я говорил правду?
– Правду говорить вы не можете. Впрочем, я лучше скажу стихами:
– У Шекспира учтены почти все случаи, – сказал Крейн, направляясь к двери. – Мы еще поговорим об этом, – об изменах и прочем, а теперь мне надо идти.
– Об изменах? Я не знаю, о чем вы говорите.
– Вы знаете, – спокойно сказал Крейн. – Вы – Эдвин Кашмен, предатель и изменник. У полиции гораздо больше оснований интересоваться вами, чем Грейс. У них достаточно оснований повесить вас. И это, кажется, будет вполне заслуженно.
Крейн улыбнулся и вышел из комнаты.
Глава 14
Теперь Эллис уже не смотрел на каминную полку, где стояли часы. Время остановилось для него. Голова болела, мозг парализовало тревогой, тело ныло.
«Крейн знает!» – это все, о чем он мог думать. Крейн знает, что он – Кашмен! Проклятый бред его выдал. Крейн и он – два единственных живых человека, знающих о Кашмене. Сохранит ли это Крейн в тайне? «Мы еще поговорим об этом», – сказал он, и в его зеленых глазах промелькнуло странное выражение.
Что у него на уме?
Эллис корчился в постели. Выхода нет. Он беспомощен, одинок и, несмотря на открытое окно и отсутствие охраны, заключенный, приговоренный к постели проклятой сломанной ногой. Крейн мог сделать с ним все что угодно: передать полиции, шантажировать – все.
Но станет ли такой богатый и образованный человек использовать свое преимущество? «Единственный способ, если мы хотим спасти ее. И вас тоже» – так он сказал. Он собирается помочь ему? Зачем? Что творится в душе у этого парня?
Эллис бился над решением этой головоломки, а стрелки часов неумолимо ползли по циферблату. В этом большом здоровом человеке было нечто такое, чего никак не мог понять Эллис. Крейн спокоен, холоден и осторожен. Однако время от времени его лицо выражает страх… Ну, разновидность страха, который так хорошо понимал Кашмен: тайный, скрытый, болезненный страх, который проявляется лишь в незаметном дрожании рук и в изменении цвета глаз. Почему он боится? Чего? Если Эллис это поймет, этим оружием он и будет защищаться. Представив себе возможные выходы из положения, Эллис позвал Грейс, но, вспомнив, что она глухая и не может его услышать, успокоился: сама придет. После полудня – Крейна не было уже полтора ча-са – открылась дверь и вошла Грейс. Несмотря на бледное лицо и покрасневшие, воспаленные глаза, она показалась Эллису очень привлекательной, и он захотел опрокинуть ее тут же на постель и сжать в объятиях, ощутить ее тело…
– Хотите поесть? – спросила она, не подходя к постели.
– Поесть? – рявкнул он. – Конечно, нет. Ты ни о чем, кроме себя, не думаешь. Сядь сюда.
Грейс не двигалась. Она сложила руки на груди, и на лице ее появилось упрямое выражение. Эллис смутился, увидев такую перемену в ней. Он думал, что она по-прежнему выполнит любой его приказ и он будет орать на нее. Но теперь он видел перед собой другого человека.
– Что вам нужно? – спросила Грейс, глядя прямо на него.
– Ты грязная маленькая воровка, – сказал он. – Ты слишком расхрабрилась.
– Если это все, что вы можете сказать, то я ухожу, – перебила она его.
«Если бы только можно было дотянуться до нее, – думал Эллис с гневом. – Как она смеет меня перебивать! Черт возьми, стоит им прилично одеться, как они наглеют на глазах. Сорвать бы с нее платье, таскать за волосы…»
– И не смотрите на меня так, – твердо произнесла Грейс. – Вы похожи на дикое животное, а это мне не нравится.
Эллис закрыл глаза.
«Потерпи, – сказал он себе, – сейчас она полезна, придет время, и она поплатится за все…»
– Я болен, – пробормотал он, – не обращай внимания. Нога болит и голова тоже, а ты называешь меня диким животным.
Грейс вспомнила его стальные пальцы на своем горле и не пошевелилась. Она стояла, готовая выбежать из комнаты.
– Так что ты на меня так смотришь? Не хочешь подходить – не подходи, но останься со мной, мне одному плохо.
– Что вы хотите? – сказала она, не двигаясь.
Он взял себя в руки.
– Этот парень, Крейн, я ему не доверяю. В нем есть что-то не то…
Упрямство на ее лице сменилось враждебностью.
– Он добрый, этого вам не понять.
– Я не доверяю ему, – повторил Эллис. – Он задумал какую-то игру. Почему он помогает нам? Ты подумала об этом? Он рискует сам угодить в тюрьму за помощь нам. Что за этим кроется? Спроси-ка себя.
Грейс мягко улыбнулась.
– Не судите о других по себе. Вы понятия не имеете о доброте.
– Не будь такой дурой, – раздраженно сказал Эллис. – Он что-то задумал сделать за нашей спиной. Разве ты не видишь, как у него трясутся руки и какой странный у него взгляд? Глаза кошки… А кто он? Откуда у него такие деньги? Почему он один?
– Не знаю и знать не хочу, – твердо ответила Грейс, хотя сомнение шевельнулось в ее душе. Она вспомнила ужас в глазах Крейна, когда он увидел ее в том голубом платье.
«Я думал, что это Джули…»
Ну, об этом она Эллису не скажет. Это не его дело.
– Такой богатый человек, как он, должен иметь слуг, – продолжал Эллис. – А он живет один. А эта одежда, откуда она?
– Это вещи его сестры, – резко сказала Грейс. – Она умерла.
Эллис прикусил губу и задумался. Он кое-что начал понимать…
– Сестра? Удивительно. Кто она была?
– Сестра и была сестра, – огрызнулась Грейс. – Почему вы говорите об этом?
– Ты в него втюрилась, но я ему не доверяю. Что-то в нем есть подозрительное, поверь моему нюху.
– О, успокойтесь, – бросила Грейс и на минуту утратила осторожность.
Он схватил ее за руку. Она отшатнулась, но он, несмотря на слабость, медленно подтягивал ее к себе.
– Ты любишь его, маленькая дурочка, – сказал он, задыхаясь.
– Отпустите меня! – закричала она, вырываясь.
– Я удавлю тебя, если ты будешь дергаться, – произнес он яростно.
– Отпустите меня, – взмолилась она, – я не уйду.
– Садись, – сказал он. – Я разорву на тебе платье, если ты будешь брыкаться.
