Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
Каков же тогда наш вывод в отношении той роли, которую фрейдистский психоанализ играл в начале XX века?
Во-первых, следует отметить, что в начале – с 1900-х по 1920-е годы – психоанализ был гораздо более радикален, чем впоследствии, когда он приобрел свою огромную популярность. Для представителей среднего класса, воспитанных в викторианских традициях, утверждения Фрейда о детской сексуальности, о патологическом эффекте сексуального подавления и т. д. были вопиющим нарушением табу, и для преодоления табу требовались мужество и независимость. Однако тридцатью годами позже на волне сексуальной распущенности и широкого отказа от викторианских стандартов те же самые теории уже не выглядели шокирующими и вызывающими. Таким образом, психоаналитическая теория стала популярной в тех слоях общества, которые отрицательно относились к настоящему радикализму, т. е. к стремлению «докопаться до корней», и все же жаждали критики и отказа от консервативных нравов XIX столетия. В этих кругах – среди либералов – психоанализ выражал желанный средний курс между гуманистическим радикализмом и викторианским консерватизмом. Психоанализ заменил удовлетворение глубокого человеческого стремления найти смысл жизни, соприкоснуться с реальностью, избавиться от искажений и проекций, создающих преграду между действительностью и человеком. Психоанализ стал суррогатом религии для горожан – представителей среднего и верхнего среднего классов, которые не хотели предпринимать радикальных и более всеобъемлющих действий. В Движении они нашли все – догму, ритуал, вождя, иерархию, ощущение владения истиной, превосходства над непосвященными, – однако без лишних усилий, без более глубокого понимания проблем человеческого существования, без понимания и критики собственного общества и его уродующего воздействия на человека, без необходимости менять свой характер в действительно важных вещах: избавлении от алчности, злобы и глупости. Все, от чего нужно было избавиться, – это определенные либидозные фиксации и их перенос, что иногда бывало важным, но недостаточным для достижения того характерологического изменения, которое необходимо для полного соприкосновения с реальностью. Из передовой и смелой идеи психоанализ превратился в безопасное кредо для тех испуганных одиноких представителей среднего класса, которые не находили прибежища в более традиционных религиозных и общественных движениях своего времени. Упадок либерализма выразился в упадке психоанализа.
Часто говорится о том, что изменения в сексуальных нравах, произошедшие после Первой мировой войны, сами по себе были следствием растущей популярности доктрин психоанализа. Думаю, что такой вывод совершенно неверен. Нет необходимости напоминать о том, что Фрейд никогда не был глашатаем сексуальной распущенности. Напротив, он был, как я старался показать, человеком, чей идеал заключался в контроле над страстями со стороны разума и кто в собственном отношении к сексу оставался верен викторианским традициям. Фрейд был либеральным реформатором, поскольку критиковал викторианскую сексуальную мораль за ее чрезмерную суровость, иногда вызывающую неврозы, однако это совершенно отличается от сексуальной свободы, которую принесли с собой двадцатые годы XX века. Это новое сексуальное поведение имело много корней, однако самый главный из них лежит в характере современного ему капитализма, в стремлении к всевозрастающему потреблению. Если средний класс в XIX веке руководствовался принципом накопления, то в XX столетии он подчиняется правилу немедленного потребления, без большей отсрочки удовлетворения любого желания, чем это абсолютно необходимо[22]. Такое отношение касается не только потребления товаров, но и удовлетворения сексуальных побуждений. В обществе, построенном на основе максимального и немедленного удовлетворения всех потребностей, не может быть большой разницы между разными объектами желаний. Психоаналитические теории не были причиной такого развития; они предлагали удобную рационализацию подобной тенденции в том, что касалось сексуальных влечений. Если подавление и фрустрация потребностей могли быть причиной невроза, тогда фрустрации следовало избегать любой ценой – и именно к этому призывала реклама. Таким образом, психоанализ обязан своей популярностью тому, что предлагал сексуальную свободу как удовлетворение новой страсти к потребительству, вовсе не являясь причиной новой сексуальной морали.
Учитывая то, что целью Движения была помощь человеку в контроле над его иррациональными побуждениями с помощью разума, такое злоупотребление психоанализом указывает на трагическое крушение надежд Фрейда. Даже хотя свободные нравы двадцатых годов XX века позднее уступили место более консервативному поведению, развитие сексуальной морали, каким мог его при жизни наблюдать Фрейд, было, безусловно, не тем, в чем он видел желательное влияние своего движения. Однако еще более трагичным оказалось поражение, понесенное в великой битве между 1914 и 1939 годами разумом, божеством XIX столетия, утверждению которого были посвящены усилия психоаналитиков. Первая мировая война, победа нацизма и сталинизма, начало Второй мировой войны ознаменовали этапы пути отступления разума и здравого смысла. Фрейд, гордый вождь движения, ставившего себе целью создание мира разума, стал свидетелем наступления эры все усиливающегося социального безумия.
Фрейд был последним великим представителем рационализма, и ему выпала трагическая участь окончить жизнь, когда рационализм оказался побежден самыми иррациональными силами, какие западный мир знал со времен судов над ведьмами. Однако, хотя только история может вынести окончательный приговор, я полагаю, что трагедия Фрейда носит скорее личный характер, связанный с тем, что окончание его жизни совпало с безумием гитлеризма и сталинизма, с преддверием холокоста Второй мировой войны, чем с провалом его миссии. Несмотря на то, что его движение выродилось в новую религию для тех, кто искал прибежища в мире, полном тревоги и растерянности, западная мысль оплодотворена открытиями Фрейда и ее будущее немыслимо без их плодов. Я говорю не только о том очевидном факте, что Фрейд заложил новую основу психологической теории своим открытием бессознательного и его воздействия на сновидения, симптомы, черты характера, мифы и религию, показом важности опыта раннего детства для развития характера и многими другими, может быть, менее значимыми открытиями, но о его воздействии на западную мысль в целом.
Хотя работы Фрейда знаменовали собой кульминацию рационализма, одновременно он нанес рационализму смертельный удар. Показав, что источники действий человека лежат в бессознательном, в глубинах, закрытых для инспектирующего взгляда, и что сознательные мысли контролируют поведение человека лишь в незначительной мере, Фрейд разрушил представление о том, что интеллект доминирует без ограничений и соперников. В этом отношении, в ви́дении сил «нижнего мира», Фрейд был наследником романтизма, направления, которое пыталось проникнуть в сферу нерационального. Таким образом, историческая позиция Фрейда может быть описана как объединяющая две противоречащих друг другу силы, определявших мышление XVIII и XIX веков, – рационализм и романтизм.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
