– Большое вам спасибо.
Когда Марк был маленьким и ему случалось переживать обиду или какое-нибудь детское горе, мать всегда кормила его мороженым. Марк на собственном опыте убедился, что это лакомство – лучшее на свете успокаивающее средство.
– Не хотите ли сходить в «Дэйри Дилайт»? – спросил он, упомянув популярное кафе-мороженое.
Габриэль посмотрела на него с таким удивлением, что можно было подумать, будто ее ни разу в жизни в подобные заведения не приглашали. В следующую минуту, однако, она улыбнулась, продемонстрировав мелкие и довольно белые для заядлой курильщицы зубы.
Глава 10
Бам! Бам! Бам!
Остин с ожесточением колотил подносом по никелированной спинке кровати. Что называется, металлом о металл.
Вот оно! Свершилось. Все, как он предсказывал. В то время как он спит в комнате для гостей на узкой неудобной кровати, над которой нависает массивный антикварный гардероб, его жена развлекается с мужчинами!
Он мог выбраться в коридор и встретиться с незваным гостем лицом к лицу. Но мысль о том, что ему, лишенному речи больному человеку, придется так или иначе противостоять здоровому и сильному мужчине, была нестерпимой. Во-первых, это было крайне унизительно, а во-вторых, у него для подобного противостояния просто не было сил. Ни физических, ни моральных.
Ну и, кроме того, заявлять сейчас открыто свои претензии на главенство в доме в его планы не входило.
Размахнувшись, он снова врезал подносом по металлической спинке.
Бам! Бам! Бам!
Послышался звук шагов бежавшего по коридору человека. К нему спешила Молли.
Она распахнула дверь и просунула в комнату голову.
– Что случилось? Тебе что-нибудь нужно? – спросила она, переводя дух.
«Мне нужно, чтобы твой дружок ушел», – подумал Остин.
И прислушался.
Ничего! Потом, через несколько минут, с улицы до него донесся рокот мотора отъезжающего автомобиля.
«Убрался все-таки, – подумал Остин. – Вот и хорошо, вот и отлично».
После того как проблема разрешилась без всякого с его стороны вмешательства, он решил прибегнуть к более привычному средству общения. Сначала Молли посмотрела на табличку в его руках, а потом перевела взгляд на стоявший у изголовья на столике стакан с водой.
– Ты хочешь воды? Но у тебя есть вода!
Остин приписал к слову ВОДЫ слово СВЕЖЕЙ и продемонстрировал табличку жене.
Она прочитала, нахмурилась, но тем не менее послушно взяла стакан и отправилась менять воду.
Довольный Остин вынул из зажимов использованный бумажный лист, скомкал его и швырнул на пол, где уже лежало несколько таких же бумажных комков.
Каждому в этой жизни нужна цель. И генеральный план для ее достижения. Разве не об этом день и ночь говорят по радио и телевизору? Так вот: у него есть такая цель. И цель эта – вернуть себе свой дом.
Поначалу он мечтал поскорее достичь такого физического состояния, чтобы у него хватило сил вышвырнуть ее из дома. В прямом смысле этого слова. Выяснилось, однако, что он поправляется не так быстро, как ему бы хотелось. Но ждать несколько месяцев Остин не мог. Мысль о том, что все это время она будет жить с ним рядом и действовать ему на нервы, сводила его с ума. По этой причине он решил культивировать в себе те качества, которые вызвали бы у нее наибольшее отторжение и неприятие. И, разумеется, совершать соответствующие поступки. Он решил сделаться требовательным, капризным, придирчивым, мелочным – короче, совершенно непереносимым субъектом.
Кто-нибудь скажет, конечно, что он избрал самое простое решение.
Простое, зато действенное. Он провел дома всего два дня, а Молли уже выказывает признаки утомления и раздражения. Так что он ее победит. Он всегда ее побеждал.
Вчера он пытался спланировать, как использовать для достижения своей цели собственную немочь. Прежде всего необходимо добиться, чтобы она каждый день одевала его и раздевала. Умывала, брила, готовила ему еду, а потом кормила его с ложечки. Важно также, чтобы она надевала и снимала с него ботинки. Завязывала ему шнурки. Шнурки – это находка. Всегда есть возможность покапризничать: «слишком туго» или «слабовато, дорогуша, давай завязывай еще раз». И еще – она должна подавать ему устройство для хождения, помогать ему подниматься и ложиться в постель. С водой он тоже хорошо придумал. «Вода несвежая, подай свежей». «Принеси холодненькой». Или: «Я передумал. Не надо воды, дай кока-колы». Или: «Не надо кока-колы. Хочу молока».
Телевизор также в этом смысле очень удобен. Особенно если сделать его погромче или непрестанно переключать с канала на канал.
В комнате слишком холодно. Или слишком жарко. Простыни грубые, натирают. А эти совсем не накрахмалены – прямо, как тряпки. Одной подушки мало, хочу две. Мне вообще не нужны подушки. Буду спать без них.
От одежды тянет плесенью. Не смей хранить ее в этом гардеробе – там повышенная влажность!
А как насчет того, чтобы потребовать среди ночи перекусить? Отличная мысль: лежи себе на спине и звони. Пока она не проснется и не придет. Только звонить надо, по возможности, непрерывно – чтобы поторапливалась.
Хочу пирожное…
Не подержишь ли его у рта, чтобы я мог откусывать?
Дрянь какая! Совершенно никакого вкуса, будто жуешь бумагу. Что это за пирожное такое? Что – без крема и орехов? Не желаю!
После всего этого, моя милая, не захочешь, а взвоешь. С ума будешь сходить. На стену полезешь. Главное же, очень скоро тебе все это надоест и ты отсюда уберешься.
В тот вечер Остин неожиданно для Молли пришел к выводу, что слишком слаб, чтобы передвигаться с устройством для хождения. По его просьбе она чуть ли не на руках перетащила мужа в кресло-каталку, а потом, взявшись за металлические ручки, перевезла его на кухню.
Через минуту перед ним на столе появилась тарелка с едой. Это была специальная диетическая пища, которую Молли приготовила по совету доктора Хэнка. Остину предстояло проглотить несоленого лосося с зеленой фасолью, кусок зернового хлеба и выпить стакан обезжиренного молока.
Обслужив мужа, Молли в свою очередь уселась за стол, взяла вилку и приступила к трапезе.
Остин к пище не притронулся. Сидел и тупо смотрел в свою тарелку, время от времени переводя взгляд на жену.
Поскольку Молли не обращала на него внимания, он поднял здоровую руку, опустил ее на салфетку, поверх которой лежали вилка и нож, после чего потянул салфетку на себя, будто невзначай сбросив столовый прибор на пол.
