— Трудитесь на телевизионном поприще? — Я решила принять участие в разговоре, чтобы не сидеть букой.
— Слава Богу, нет! Сотрудничаю в благотворительной организации. В одной передаче пойдет сюжет о нашей деятельности, нужно было согласовать детали с журналистами…
— Никогда не думала, что позорно работать в телеэфире! — буркнула я: напряжение последних дней дало о себе знать.
— Мы не поняли друг друга, — озадаченно промямлил Бен.
— Вы только что сказали: «Слава Богу, нет!» Это прозвучало так, словно лопатой дерьмо загребать — и то почетнее!
— Простите, если обидел. В словах крылся иной смысл: ваша сфера деятельности слишком публична, не всякому по силам. Я, например, постоянно теряюсь перед камерой…
Я только фыркнула в ответ, но решила не раздувать скандал.
— Извините, просто очень раздражает, когда люди ругают телевизионщиков.
Подруга рассмеялась в ответ:
— Милая, да ты ведь первая кричала о том, что наша работа пустая и бессмысленная!
Я начала было придумывать какую-нибудь отговорку, однако ответ нашел Бен:
— Таковы люди. Мы можем критиковать работу и любимого человека сколько угодно, но когда кто-то посторонний говорит обидное слово, сразу же встаем на их защиту.
Этот святоша, который великодушно прощал грубость недостойным людям вроде меня, раздражал все больше и больше. Ведь даже дураку ясно, что работа Бена гораздо полезнее, чем та чепуха, которой нас заставляют заниматься в «Добром утре». Хотя, возможно, и не стоит срывать зло на приятеле Уилла.
— Еще вина? — Бен взял пустые бокалы и отправился за новой порцией.
— Уилл, где ты откопал этого динозавра?
— Он славный паренек, не пойму, чего ты так взъелась…
— Ну-ну, — вмешалась Табита, — сознайся, что встала не с той ноги, поэтому ворчишь целый день. — Она посмотрела на мужа и затем добавила: — Джесс неважно себя чувствует сегодня.
— Не волнуйтесь, я вполне здорова. Пропущу с вами еще стаканчик, а затем, увольте, отправлюсь домой!
Уилл с женой обменялись многозначительными улыбками, как родители непослушного ребенка. Через пару минут вернулся Бен и поставил передо мной бокал белого вина.
— Спасибо, — пробормотала грубиянка.
— А в какой организации вы работаете? — поинтересовалась Таб у гостя.
— Она называется «Солнечный дом». Это хоспис для смертельно больных детей и их родителей.
Еще бы мистеру Томасу не презирать журналистов: мы показываем и пишем чушь, в то время как он помогает бедным детишкам и их папам с мамами справиться с горем. Если бы присуждали премию за идиотизм, то главный приз достался бы мне.
Я решила, что давно пора ретироваться, и поднялась:
— Ну, ребята, пора. Простите за дурной характер. Никто из присутствующих не попытался поднять мою самооценку.
— Бен, было приятно познакомиться. Приношу извинения. И какая собака меня укусила? Сейчас возьму метлу и полечу домой, как настоящая ведьма.
Новый приятель засмеялся:
— Ерунда, мы просто не поняли друг друга, такое иногда случается. Рад знакомству.
Я покинула здание и прошла несколько метров, затем остановилась и отдышалась. Мое сердце учащенно билось, силы покинули тело. Похоже, тут пахнет нервным истощением.
Глава 14
В девять утра прозвенел будильник. Я свернулась калачиком и закуталась в одеяло. Совершенно не хотелось вставать. Вчера выдался трудный денек: после бара, где мы отвратительно провели время с Уиллом и Таб, мне стало плохо. Пришлось ловить такси. С каждой минутой контролировать тело становилось все сложнее и сложнее. На лестнице, обессилев вконец, я споткнулась и минут десять просидела на ступенях, чтобы собраться с силами. Организм устал и отказывался подчиняться воле разума. Признаюсь, такое случалось лишь однажды, когда я в первый (и последний!) раз приняла таблетку экстази.
Все произошло два года назад на дне рождения Мэдди. Девчонки разделили «дозу» на четверых. Как только желудок переварил таблетку, стало холодно, начались судороги. Я забилась в угол, села на пол и смотрела на танцующих туманным взглядом. В голове пронеслась мысль, что я уже покинула этот мир и никогда не вернусь на Землю. Какой-то мужчина подсел ко мне, приняв, видимо, за начинающую наркоманку, попытался завести разговор, но я и двух слов связать не могла. Донжуан отстал, и я с трудом встала на ноги, чтобы отыскать Мэдди. Впрочем, на поиски ушли доли секунды: именинница носилась по квартире как сумасшедшая и признавалась гостям в любви.
— Черт подери, Джесс, экстази — потрясающая вещь! Почему мы раньше не глотали колес? — прокричала она.
— Не все таблетки хороши, — ответила я и попросила ключ от спальни на втором этаже, где провела несколько часов в одиночестве и полной тишине, вспоминая лучшие моменты жизни. Только таким образом удалось справиться с паникой.
Не думала, что вновь придется пережить столь сильное чувство страха. На этот раз мысли о прошлом не спасали. Странно, ведь по работе мне частенько приходилось сталкиваться с неприятными сторонами жизни. Судьбы матерей-одиночек, инвалидов, брошенных детей, жертв насилия нисколько меня не занимали. И вот случилось, что несчастье коснулось близкого мне человека. Только тогда я стала чуткой к людскому горю.
«Наверное, уже полдень, и давно пора вставать», — решила я. Жутко хотелось пить, но не было сил оторвать голову от подушки, пойти на кухню и налить стакан воды. Впервые за долгое время взрослая дочка мечтала забраться к мамочке под крыло. Старушка приготовила бы целебный напиток из бренди, лимона и меда, а затем покормила молочной кашкой…
«Надо думать о хорошем, ведь даже наша тупая программа „Доброе утро“ заканчивается позитивом! — повторяла я. — В чем причина депрессии? В болезни сестры? Или недуг Ливви только подтолкнул к срыву, а не стал его причиной?»
На первый взгляд дела шли отлично. Но в глубине души было понятно: в личной жизни — полный штиль, да и профессиональная деятельность давно раздражала. Надоело, что тематика передачи не выходит за рамки сюжетов о садоводстве и кулинарии. А я всегда мечтала работать в информационной программе, приносить пользу людям!.. Надоело завидовать сестре, Табите, Ричарду с Ларсом и даже гадюке Каре! Они давным-давно обзавелись парой и наслаждаются жизнью: беседуют, читают газеты, смотрят телевизор, занимаются любовью. Баловни судьбы и думать забыли об одинокой подруге, которая по воскресеньям волком воет.
Горестные размышления прервал телефонный звонок.
— Привет, милая! — бодро прокричала сестренка.
— Здравствуй! Как дела?
— Идут потихоньку. Сегодня последний день перед операцией. Завтра врачи вырежут опухоль и будут решать, что делать дальше. Хочу надеяться на лучшее.
