Это открытие теснее сблизило кланы с исследователями. Черные отыскивали следы врага со страстностью дикарей и готовились к бою. Когда вокруг лагеря зажглись костры, явился Уамма. Он остановился в созерцании Гютри, который не переставал поражать его своим ростом, затем сказал:
— Этой ночью Гура-Занка идут в бой. Они победят… Но дело будет вернее, если Люди-Привидения придут со своим громовым оружием.
Его прервали клики: показался отряд Гура-Занка, влекущий двух пленных. Даже в темноте в них можно было узнать отвратительную породу Коренастых по их низкому росту, широкой груди и буйволиным мордам.
Свирепая радость раздвинула скулы Голубого Орла.
— Теперь битва близка! Мы заполучим сердца вот этих!
Гертон содрогнулся.
— Ведь они пленники! — воскликнул он.
— Пленники должны быть съедены! Такова воля земли, воды и предков.
Айронкестль перевел слова черного вождя.
— Это их дело. Нужно уважать законы своих союзников! — сказал Гютри.
Сэр Джордж и Филипп хранили молчание.
Тогда Уамма холодно отдал приказ; дубины взвились, Коренастые упали с разбитыми черепами.
— Лучше бы их сначала вымочить в священных водах! — сказал Уамма тоном сожаления, и видя, что Гертон не понял его, пояснил: — Я велел их убить, чтобы тебе не было жалко…
— Этот дикарь проявляет трогательное внимание, — заметил Сидней, когда Айронкестль перевел слова Орла.
Уамма дружески засмеялся. Глаза его были прикованы к Гютри, и он спросил:
— Помогут ли нам вожди Людей-Привидений со своим громовым оружием, чтоб победить Коренастых?
Айронкестль перевел вопрос своим товарищам.
— Мы должны избежать этого риска! — сказал сэр Джордж.
— Какого риска? Риска сражения? — вмешался Гютри. — Мы не можем и не должны его избегать.
— Риска измены, — сказал Гертон. — Но я не думаю, чтобы они нам изменили.
— Я уверен, что нет! — воскликнул Филипп.
— Нет, — серьезно подтвердил Курам. — Они останутся нам верными. А если мы поможем им победить Коренастых, союз укрепится.
Гертон задумался на минуту, затем сказал:
— Часть наших останется охранять лагерь; остальные пойдут с Гура-Занка. Все согласны?
— Согласны.
— Тогда нужно только выбрать.
— Пусть решит жребий, — сказал Гютри, громко смеясь, — меня: я-то непременно должен с ними идти!
— Почему?
— Потому, что они этого хотят.
— Это правда! — подтвердил Гертон.
Горящий взгляд Голубого Орла был устремлен на Гютри.
Идти досталось Филиппу, Дику Найтингейлу и Патрику Джефферсону. К ним прибавили шесть чернокожих, в том числе Курама. Когда Орел узнал, что Гютри примет участие в экспедиции, он взревел от радости. И обернувшись к людям, убившим пленных Коренастых, он крикнул:
— Великан-Привидение с нами!
Бурные возгласы приветствовали это сообщение, и Человек Звучный Рог затрубил во все стороны горизонта.
Глава IV БИТВА НА ОЗЕРЕ
Филипп с Диком Найтингейлом, двумя чернокожими из лагеря и сотней Гура-Занка должен был обследовать северо-западный берег и острова. В числе двух черных был и Гумра, разведчик со слухом шакала. Никто не мог лучше его распознавать шумы и угадывать, чем они грозили.
Когда он ложился, приложив ухо к земле, пространство открывало ему свои тайны. Он различал на расстоянии тяжелый шаг вепря или еще более тяжелую поступь носорога; он не смешивал крадущихся шагов пантеры и шакала; он распознавал приближение страуса, жирафа, даже питона, гораздо раньше их появления, и по крикам, шепотам, шумам безошибочно определял природу существ и вещей.
Один из сыновей Орла командовал воинами Гура-Занка. Его звали Варцмао-Питон, потому что он умел ползать подобно пресмыкающемуся и долго мог оставаться в воде.
Выйдя до восхода луны, под бледным мерцанием звезд воины следовали вдоль берега, огибая его. При слабом свете звезд черные тела казались еще чернее. По временам Гумра ложился на землю, или Варцмао безмолвно исчезал в чаще. Прошел час, а никакого следа присутствия Коренастых не было видно. Они без сомнения знали о преследовании. Быть может, они отступили в пустыню, быть может, расставляли ловушки.
Филипп прислушивался и всматривался. У него был такой же тонкий, даже еще более тонкий слух, как у Гумры, но он едва начинал разбираться в загадках африканской ночи.
— Гнусная штука! — ворчал Дик Найтингейл. — Как они хотят драться впотьмах? Они ни за что не найдут сразу больше одного-двух этих гадин, да и те предпочтут скорее умереть, чем говорить.
Дик был добрый малый, честный и храбрый, но он любил крылатое словцо. Хотя он говорил шепотом, Филипп остановил его:
— Лучше помолчать!
— Черт бы их побрал! — выругался тот. — На расстоянии шести ярдов волк и тот меня не услышит… К тому же мы окружены неграми.
Это было довольно верно. Питон поддерживал вокруг белых и черных союзников подвижный кордон Гура-Занка.
Он не хотел подвергать их неожиданности, не столько из-за них самих, сколько из-за их оружия, которое должно было привести к быстрой победе.
— Все-таки будем молчать! — настаивал Филипп. — И успокойтесь, Дик. Я не думаю, что Гура-Занка рассчитывают сражаться впотьмах… как и Коренастые, конечно. Будьте уверены, что если они идут, так не без основания!
Дик замолчал, и экспедиция продолжала свои однообразные вылазки. Земля всюду тщательно просматривалась.
Гумра, угадывавший, что руководило союзниками, часто слушал, нет ли какого шума в глубине земли… Пустыня не была безмолвной. По временам слышался вой шакала, какой-то рев, крик отчаяния загнанного травоядного, стон лягушек в тростниках и водяных кувшинках. Все было таинственно, опьяняюще и страшно. Сомнительный победитель, человек, овладел только малой частью дикой земли, и среди ночной тьмы он был во чреве непобедимой силы.
Сердце Филиппа билось с невыносимой быстротой не от страха: все его мысли были только о Мюриэль. Она мерещилась ему в сиянии озера, в туманностях звезд.
— Луна восходит! — пробурчал Дик Найтингейл.
Ущербная, красная, как цветок мака, еще полутемная, но с каждой минутой становящаяся все более яркой, она начертила на озере светлую реку, и лягушки приветствовали хозяйку ночи заунывным хором.
Авангард Гура-Занка остановился. К нему примкнули разведчики. Из сотни глоток вдруг раздался неистовый военный клич. В продолжение четверти часа смутно виделись только летящие камни. Те, что были пущены из чащи папируса и трав, метили в Гура-Занка, которые отвечали, бомбардируя прикрытие острыми камнями.
