— Прекрасно. Что бы ты ни предложила, я согласен. Пойдем.
— Занятие займет не пару часов, а больше.
— Может, заскочим куда-нибудь поесть?
— Я поела у тебя в офисе.
Мэтт взглянул на свои часы.
— С тех пор как ты ела, прошло три часа и сорок семь минут. Довольно давно.
Глаза Дженни сузились.
— Ты даже за этим следишь? А тебе не стоит заняться своим делом?
— Я им и занимаюсь. Чего мне сейчас не хватает, так это знания о родах по методу Ламаза.
Дженни откинулась назад в кресле-качалке.
— Я думала…
— Я тоже думал. И мне не слишком-то нравятся наши отношения. С тех пор как мы познакомились, я только и делал, что спорил с тобой. Ты даже плакала из-за меня. Но мы никогда не делали ничего приятного.
— Делали. Сегодня в лифте, — усмехнулась Дженни, пытаясь перевести этот серьезный разговор в шутку.
— Но не можем же мы все время целоваться.
— Почему?
— Не знаю, хотя это чертовски хорошая идея.
Он подошел совсем близко.
— Ты прекрасна. — Он посмотрел на ее рот. — Твои губы сладкие как мед, а ты сама была такой нежной в моих объятьях. — Он покачал головой и прошептал: — Желание причиняет мне боль.
Его близость не оставила ее равнодушной. Сердце Дженни колотилось, мысли разлетелись в разные стороны.
Мэтт упал перед ней на колено. На мгновенье она подумала, что он собирается сделать ей предложение. Он положил руки ей на бедра, но не стал дотрагиваться до живота. Кресло остановилось, и их взгляды встретились. Волна желания прошлась по ее телу, и Дженни вздрогнула.
— Я решил не прикасаться к тебе сегодня вечером, но рядом с тобой я теряю разум. Я напугал тебя днем, да?
Дженни покачала головой, но он не дал ей сказать, прошептав:
— Я видел страх в твоих глазах. Ты пытаешься скрывать от меня свои чувства, но лицо у тебя слишком выразительное.
Если ее желания действительно можно было прочесть по глазам, то игра проиграна.
Мэтт взял ее за руки.
— Сделай мне одолжение.
Дженни улыбнулась ему.
— Конечно.
— Я знаю женщину, которая ждет ребенка. Как ее друг, я стараюсь во всем ей помогать. Я подумал, что знания о том, как готовиться к родам, могут пригодиться.
— Могут, — кивнула она.
— Ты ходишь на курсы по методике Ламаза.
— Да.
Он притянул ее к себе.
— Ты разрешишь мне пойти с тобой и тоже чему-нибудь научиться?
Ее сердце дрогнуло:
— Только научиться, Мэтт. И больше ничего.
Дженни проснулась в тепле и покое. Разве ее подушка и кровать такие твердые? Она приподнялась, чтобы взбить подушку, и вдруг та заговорила:
— Милая, пора вставать.
Дженни попыталась окончательно проснуться. Ей снилось, что она маленькая девочка и рядом с ней — необыкновенно красивый мужчина, который чем-то напоминал Мэтта. Она открыла глаза и обнаружила, что лежит на кушетке Ламаза в пустой аудитории.
Мэтт разбудил ее.
Последним упражнением на вечернем занятии была релаксация. Как и другие партнеры, Мэтт сидел на специальной кушетке и обнимал Дженни, которая устроилась на нем, как в колыбели. Его пальцы медленно бродили по ее животу. Свет почти погас, звучал Моцарт.
И Дженни заснула.
Ее голова упала на плечо Мэтта, и она заснула так крепко, что не слышала, как все расходились.
Никогда еще она так не смущалась.
Мэтт помог Дженни подняться, пока инструктор разглагольствовала о молодых мамах, которые с удовольствием спят на ее занятиях.
Обняв ее, он дошел с ней до машины.
Неожиданно для себя Дженни обнаружила, что он обычный парень, который, правда, превратился в необыкновенного мужчину. Алексис тоже могла бы вырасти необыкновенной.
— Ты очень грустная. Я знаю, куда нужно поехать, чтобы это изменить.
— Что? Куда? Мой дом в другой стороне.
— Потерпи, и все увидишь. Ты же доверяешь мне? По крайней мере настолько, чтобы спать у меня на руках.
— Мэтт, — сказала она угрожающим тоном.
— Я оценил это, я имею в виду доказательство твоего доверия, и у меня есть идея, которая тебе понравится.
— Какая же?
— Подожди, скоро все увидишь.
Самым вкусным в Цинциннати было мороженое Гретера. Мэтт любил его больше всего. Ему безумно нравилось сидеть в старомодном кафе и наблюдать, как Дженни ест рожок с малиной и шоколадом. Сегодня она была с ним, она была его женщиной. Мэтт представил, как ее язычок, который с таким упоением лижет мороженое, касается его тела. Его бедра горели от желания, он застонал. Дженни взглянула на него. Он сглотнул слюну и вздохнул.
— Посмотри-ка, Лекси. Это одно из самых больших удовольствий, известных женщинам.
У Мэтта расширились глаза. Дженни не могла думать о том же, что и он. Он представил себе обнаженную Дженни с волосами, разбросанными по подушке, с губами, чуть приоткрытыми в ожидании… уж точно не мороженого.
Дженни смотрела на него. Ее глаза были большими и влажными, они потемнели и стали цвета аметиста. Похоже, она прочитала его мысли. Если и была на свете женщина, достойная его поцелуев, то это была Дженни Эймс. Он притянул ее к себе.
— Знаешь, — задумчиво произнес он, продолжая смотреть ей в глаза. — Клянусь, если я поцелую тебя сейчас, ты будешь малиново-шоколадная на вкус.
— Хочешь попробовать? — Она смотрела на него с вызовом. Прежде такого не было. Она играла с ним, и ему это нравилось. — Если ты играешь, то я тоже. — Она обольстительно улыбнулась ему. — Это, конечно, не лифт в твоем офисе, но можно попробовать.
Мэтт наклонился к ней, продолжая смотреть в ее глаза.
— Это ты, Дженни? Я начинаю думать, что тебя похитили инопланетяне и оставили в твоей оболочке вампиршу.
Она рассмеялась и поднялась на ноги.
— Давай отложим эксперименты на потом. Здесь слишком много зрителей. — Она выразительно взглянула на толпу у стойки.
Когда они подъехали к дому, Мэтт помог ей выйти из машины и проводил до двери. Он взял у нее ключ и открыл дверь.
— Тебе понравился сегодняшний вечер?
— Конечно. Мороженое, сон и счастливый смех — после этого чувствуешь себя на вершине блаженства.
— Точно. — Мэтт застегнул куртку и поднял воротник.
Дженни наблюдала за каждым его движением, пытаясь понять, не передумал ли он, не решил ли просто пожелать ей спокойной ночи и уйти. Ее уже охватило разочарование, и тут он вдруг обнял ее и поцеловал.
