Успех и деньги — все, к чему стремилась Кимберли.
Но Найджел ненавидит эту рекламу. Он сам сказал, что крайне сожалеет о ней.
— Я не знаю. Разве мы не сможем пригласить другую знаменитость?
— Конечно, сможем. Но будет ли он — или она подходить нам? Фантом совершенен. — Энджи сделала паузу. — Если люди увидят рекламу, в которой выступаете вы и нанявший вас красавец — простите, но люди ничего другого и не увидят, что реклама приобретет душок непристойности. Конечно, Город Греха потрясен не будет, но вы должны представлять себе, какого рода клиентуру приобретете.
Опять все упирается в ее репутацию! Столько лет было затрачено, чтобы достичь высокого положения в обществе, создать успешный бизнес — и все рухнет в одночасье. На нее будут смотреть, как на шарлатанку.
Она прочистила горло и надела маску деловой леди.
— Он только клиент. Не более и не менее, чем множество других.
— Превосходно, — подвела итог Энджи, закрывая свой компьютер. — Как только я вернусь в офис, то поручу адвокатам изучить возможность использования той пленки.
— Позвольте мне сначала обсудить это с Найджелом, — внезапно сказала Кимберли.
Она поговорит с ним. Объяснит ему, как его старая реклама поможет ей осуществить свою многолетнюю мечту об успехе. Пусть и немного, но это уменьшит ее вину.
Но проблема-то вовсе не в использовании старой пленки. На самом деле Найджелу предстоит решить, держать ли их отношения в тайне.
— Мне, конечно, следовало бы спросить, хочешь ли ты сэндвич с индейкой, — сказал Найджел, выкладывая еду на стол в парке Дулитл. Легкий ветерок, дующий из пустыни, приносил запахи нагретой солнцем земли. На детской площадке раздавались веселые голоса малышей.
Найджел раскладывал салфетки и пластмассовые вилки. Кимберли видела, что он взволнован. Одет он был в шорты и желтую майку, на которую пошло так мало ткани, что как часть одежды она была совершенно бесполезна.
Ниже края майки она видела рельефные мышцы его живота. А выше, где была видна его грудь, взору Кимберли открывались темные волосы на хорошо развитых мускулах.
Она вздрогнула, и он посмотрел на нее.
— Не говори мне, что тебе холодно в этом твоем пиджаке.
Надо спросить его о рекламе.
— Н-нет.
Я спрошу его позже.
Хотя, если быть полностью честной перед собой, следовало признать, что она всеми силами старается избежать обсуждения. Но почему? Если она приняла правильное решение, то что же удерживает ее от разговора?
— Есть хочешь?
Она кивнула.
Для него так естественно заботиться о других. А я-то велела ему не печь пирожных и не ждать у телефона.
На мгновение у Кимберли возник вопрос, не поступила ли она с этим мужчиной неправильно, пытаясь втиснуть его в свою программу из шести шагов. Он был добрым, честным, ему нравилось баловать женщину, он стремился обзавестись домом и семьей. Его самой большой ошибкой, когда это касалось любви, было то, что он находил себе неподходящих женщин.
А это уже зависит от того, что человек думает о себе. Если бы он ознакомился с записями ее мотивационных лекций, то, вероятно, мог бы сделать правильный выбор. Возможно, именно этому и надо было его учить, а вовсе не принуждать его одеваться и действовать подобно распутному парню.
Возможно, после того, как она поговорит с ним о рекламе, она предложит ему изменить подход к его проблеме.
Но сейчас главное — это телевизионная реклама.
Кимберли и раз, и другой поменяла положение своих ног под столом. Очень уж ей было не по себе от нарастающих сомнений, когда она думала о предстоящем разговоре.
— Ты, кажется, волнуешься, — сказал он, ставя одну из банок содовой на стопку бумажных салфеток, чтобы они не разлетелись.
— Пожалуй.
— Хочешь о чем-то поговорить?
— Позже, — пробормотала Кимберли, — когда мы будем одни.
Найджел кивнул.
Шуршание шин по песку отвлекло их внимание. Они увидели Остина, на велосипеде подъезжающего к столу.
Глаза Найджела засияли от удивления и гордости.
— Он сегодня вовремя.
Ланч проходил веселее, чем неделю назад. О, конечно, временами Остин вел себя нагловато. Например, Найджел спросил его, хочет ли он еще сделать татуировку. Остин выхватил из кармана красочное изображение пирата, которого сам нарисовал, и заявил, что если это не нравится кому-то, то тем хуже для него. Кимберли была поражена реакцией Найджела. Он спокойно сменил тему, поддерживая дружескую беседу. Остин потом остыл, стал рассказывать о своей победе в математической викторине, упомянул девочку, пригласившую его на школьную вечеринку с танцами.
— Симпатичная? — спросил Найджел. Остин кивнул, откусывая кусок сэндвича. — Пойдешь на танцы?
Остин пожал плечами, опустив голову. Он начал вытирать рот тыльной стороной руки, спохватился, взял салфетку.
— А как вы? — вдруг спросил Остин.
— А как мы? — переспросил Найджел.
— Вы встречаетесь или что?
Найджел сделал долгий глоток воды, а Кимберли чуть не подавилась салатом из капусты.
— Я хотел бы встречаться с ней, — наконец сказал Найджел, нарушая тишину, — но она еще не очень уверена.
Кимберли неловко улыбнулась под внимательным взглядом темных глаз Остина.
— А почему? — спросил подросток.
Кимберли внезапно почувствовала себя как на допросе. Она распахнула пиджак, потом сняла его, наслаждаясь прикосновением свежего воздуха к своей горячей коже.
— Мы… Я… Нельзя ли отложить обсуждение?
Остин усмехнулся.
— Жаль.
— А уж раз речь зашла о принуждении, — продолжил Найджел голосом тихим и задумчивым, — я хочу принести извинения за то, что делал это с тобой. — Он смолк, глядя Остину в глаза.
На лице Остина появилось удивленное выражение.
— Не думаю, что стану футболистом.
Найджел взял остаток своего сэндвича.
— Я поддержу любое решение, которое ты примешь.
Помолчав, Остин допил свою воду и встал.
— Должен идти. Нельзя опаздывать на занятия резьбой по дереву.
— Резьба по дереву? — Найджел был крайне удивлен. — Не знал, что ты записался в этот класс.
— Я и не записался. — Остин поднял велосипед, перекинул ногу через седло, но не уехал. — Это Пэтти. Я провожаю ее, когда она идет туда.
— Та девочка, которая пригласила тебя на танцы? — спросил Найджел.
Остин усмехнулся, постукивая ногой по педали.
