УТРО
— Господи, помоги мне. Дай, господи, мужества и крепости духа, обессиль врагов моих. Прости, господи, за все, в чем я виновата перед тобою. Не оставь, господи, в своей милости, защити и сохрани!
Анна редко ходила в церковь, из всех молитв помнила только «Отче наш». Она не была прихожанкой ни в одном из храмов и во время службы никак не могла преодолеть в себе состояние внутренней непричастности и чужеродности к привычным правилам церковной жизни. Душа ее была скованна и напряженна в молитвенном многолюдье. Но каким-то неведанным ей чувством Анна знала, что бог любит и оберегает ее и что неважно, где и какими словами она обращается к нему, важно, что идут они от сердца и полны искренней веры.
А может быть, прав Одинцов… На все воля божья, и каждый все равно получит по заслугам?
Она размышляла, не сводя глаз с часовых стрелок, готовых вот-вот вытянуться в безукоризненном шпагате: 6 часов утра, ровно сутки она в этом городе.
Окна дома были плотно прикрыты на ночь, и стоило только распахнуть ставни, как в комнату ворвался неистовый птичий гомон. В прохладной утренней тишине пересвист пичужек был чист и громок, будто соревновались они меж собой, кто дольше и безукоризненнее протянет звонкую трель.
Такое же птичье многоголосье запомнилось Анне, когда они с Клодом незадолго до свадьбы ездили знакомиться с его матушкой. Мадам Николь Морель жила в небольшом загородном доме и выглядела значительно моложе своих лет, хотя никогда не прибегала к пластической хирургии.
У Николь Морель был свой секрет сохранения неувядаемости: побольше сна, поменьше волнений, ежедневное плавание в пруду, а зимой — в бассейне. Раз в год она ложилась в клинику, чтобы очистить организм от шлаков. Ни морщинки на лице, хотя почти шестьдесят! Мадам пользовалась парфюмерией только своей фирмы. У нее было две фабрики, где изготовлялись кремы и лосьоны по старинным рецептам и упаковывались в коробочки с вензелем «ММ».
Сто лет назад две эти буквы обозначали имя Мишель Морель. Так звали прадеда Клода, он первым в роду Морелей освоил профессию парфюмера. Позже делом занимались и руководили им в основном женщины. И потому на семейном совете полвека назад или чуть больше было принято решение об изменении товарного знака. С тех пор многие француженки, отдававшие предпочтение кремам «ММ», знали, что эта аббревиатура расшифровывается теперь как «Мадам Морель».
Марка была особенно знаменита в послевоенные годы — продукция шла нарасхват. Но сейчас, когда быстро зарождались и столь же быстро завоевывали популярность десятки новых парфюмерных фирм, дела на фабриках Николь шли далеко не блестяще.
— Мне надоел этот бизнес, — сказала она как-то сыну. — Я надеялась, что со временем ты приберешь его к рукам. Однако у тебя свое дело. И я нашла покупателя, готового заплатить хорошие деньги. Кстати, знаешь, как он хочет, чтобы расшифровывалось «ММ»? «Мадам и Мсье». Наверное, в этом есть резон, парфюм сейчас у мужчин пользуется не меньшим спросом. Но мне жаль, что больше не будет «Мадам Морель».
Через два месяца Анна, дотошно изучив положение дел на фабриках, выкупила фирму у своей будущей свекрови. Название осталось прежним. Оно устраивало новую владелицу, потому что вскоре ее так же, как и Николь, стали называть мадам Морель.
То, как стало развиваться ее предприятие, подтвердило: Анна получила хорошие знания в английской бизнес-школе. Пришла пора расширять производство, и почему бы не начать эту работу с России? Тем более что у нее там был интерес, связанный не только с бизнесом. Но не в Москву и не в Петербург поехала она, а в свой родной город.
Губернатор области Аркадий Минеев захотел лично встретиться с Анной Морель и обсудить планы возможного сотрудничества. Это решение он принял после того, как ему доложили, что в двух российских столицах настойчиво ищут контакты с владелицей известной французской фирмы.
…Через час Анна торопливо открыла гостиничный номер. На этаже не было ни души. Серж ей понадобится через час, пусть закажет завтрак в номер и побеспокоится о меню ужина для шести гостей. Люсьен, которую она оставила досыпать в доме, позже, когда она привезет ее в гостиницу, лично проследит, чтобы все было сделано, как надо. Она знаток таких дел.
В какой же из чемоданов они упаковали презент для губернатора? А, вот он! Анна бережно погладила ладонью футляр из натуральной кости, окантованный белым металлом. Он открылся легко и беззвучно, выставив на обозрение флаконы строгой формы из серебра и баночки для кремов из черной кости, украшенные серебряными крышками. На всех двенадцати предметах бросался в глаза вензель «ММ».
Таких дорогих наборов было изготовлено всего по сто экземпляров — для мужчин и женщин, специально для торжественных случаев. Жалко отдавать такую красоту Минееву, но придется: ведь только губернатор может свести ее с Ращинским.
* * *
— Да не шуми ты, мама, девчонок разбудишь! — Ольга плотно прикрыла кухонную дверь.
Вчерашний звонок, о котором она рассказала Нине Васильевне, в нынешнее солнечное утро уже не казался таким пугающим, как накануне, но тревога осталась. И сейчас Ольга просила мать никуда, ни по какому поводу не отлучаться из квартиры, ни на секунду не выпускать во двор Аську с Леной, не открывать дверь даже соседке и, если вдруг кто-то будет снова угрожать по телефону, тут же звонить в редакцию.
— Так вот, мама, если меня не будет, ты все внятно и, пожалуйста, без эмоций скажешь Гале, она запомнит и свяжется со мной тут же, где бы я ни находилась.
Нина Васильевна кивнула: редакционную секретаршу она знала.
— А чем кормить? У тебя в холодильнике ветер гуляет. Как можно так жить, не понимаю…
— Ма, не заводись, прошу! Сейчас на машине заскочу на рынок, куплю все, что надо, и перед работой завезу.
Нина Васильевна сокрушенно вздохнула:
— Вечно тебе неймется. Просто так угрожать никому не станут. Ни о себе не думаешь, ни о нас. Ты из-за этой работы высохла вся, погляди на себя — ни кожи ни рожи. Потому и мужики от тебя бегут, как крысы с корабля.
Тема эта была не нова, поэтому Ольга только покачала головой.
— И не надоест тебе, мама, все об одном и том же. А вот насчет кожи и рожи ты зря! Не такая уж я у тебя пропащая.
